К 1969 году захватывающая одиссея Арнольда закончилась. Он покинул Австрию, нашел свое признание, победил противников, прожил драматические дни в Мюнхене, перепрыгивал из постели в постель в Лондоне, совершенствуя и полируя свои способности соблазнителя, оттачивал острый и восприимчивый ум и укреплял огромное тело. Наконец, обосновался в Калифорнии. Ему было только двадцать два года.
Он уже пережил больше приключений, чем многим людям выпадает за всю жизнь. Но один жизненный опыт оставался для него чуждым: страсть и любовь. Однако в июле 1969 года в ресторане "У Зуки", в Санта-Монике, Арнольд встретил девушку, с которой у него возник первый серьезный роман в жизни.
В это время он уже овладевал всем американским, смакуя аромат свободного духа этой страны, ее масштабов, обещаемые ею перспективы власти и успеха. Он влюбился в необъятный потенциал Америки. И Барбара Аутленд стала логическим завершением этой новой страсти.
В свои двадцать лет она была типичной американской девушкой - голубоглазой блондинкой, очень похожей на Эрику, невесту Мейнарда. Но хотя она родилась и выросла в Калифорнии, Барбара не имела абсолютно ничего общего со стереотипом загорелой безмозглой любительницы серфинга. Всю жизнь Арнольд сам отклонялся от нормы и искал необычного. Барбара не была исключением. Когда Арнольд ее встретил, она работала официанткой "У Зуки", но это не было призванием, а лишь работой на лето, которой она занялась, чтобы заработать на жизнь во время последнего года обучения в Сан-Диего, где она готовилась стать учительницей.
Барбара была мягкой женщиной семейного склада, которая, подобно матери Арнольда, за покладистым характером скрывала сильную волю. Родившись во влиятельной калифорнийской семье, она получила хорошее образование и воспитание. Загорелый, мускулистый Арнольд покорил ее мгновенной. Хотя он и говорил на ломанном английском, по мнению Барбары, его можно было только обожать.
Невинная и идеалистичная, Барбара никогда не слышала об Арнольде и ничего не знала о его титулах. Ей нравилось, как он ухаживает. Это импонировало ее чувствительной натуре. К счастью для Арнольда, ее специальностью был английский язык.
Привыкший к романам на оду ночь, Арнольд на этот раз изменил своей натуре. Он стал назначать Барбаре свидания. Для него она была подобна Деве Марии, то есть женщине, которую он уважал. Те, кто видел их вместе, говорят, что очаровательная маленькая женщина была покорена культуристом, прислушивалась к каждому его слову. Такая ситуация Арнольду явно нравилась.
Шварценеггер безраздельно царил в компаниях, был их душой. Как рассказывает его коллега по культуризму Джон Хоуард, "не было никого, с кем бы можно было так повеселиться ночью за городом, как с Арнольдом. Он мог проявить свою широкую натуру настолько, насколько вам захочется. Это было само веселье".
Вскоре к Арнольду присоединился его старый друг, Франко Колумбу, приглашенный Уэйдером в Калифорнию с подачи Арнольда. Как говорил Рик Уэйн, который начал работать на Уэйдера в 1969 году, "Арнольд настаивал на том, чтобы Франко приехал в Америку. Он не хотел иметь друзей среди американцев. Они были его конкурентами, людьми, которых он собирался победить". Уэйн говорит, что Арнольд на самом деле не любит американцев, "потому что считает их во всех отношениях мягкими, похожими на набивной мяч. Он никогда не уважал американцев и полагает, что они в большой степени националисты".
Франко с Арнольдом жили в одной небольшой квартирке на Стрэнде, затем они вдвоем переехали в трехкомнатную квартиру на 14-й улице в Санта-Монике. Барбара, которая еще не переехала к Арнольду окончательно, посещала его по воскресеньям. Когда ее не было, Арнольд и Франко полностью посвящали себя охоте на женщин. Дик Тайлер вспоминает: "Франко и Арнольд рассказывали мне, что у них было столько женщин, что они в них начали путаться. Они просыпались среди ночи и обнаруживали, что у каждого в постели - девица. Женщины всегда охотно удовлетворяли их прихоти".
Арнольд совершил поездку в Нью-Йорк на двойное событие - конкурс Международной федерации культуризма "Мистер Вселенная" в Бруклинской музыкальной академии и конкурс на звание "Мистер Олимпиа". И вновь Арнольд потерпел поражение на американской земле, на этот раз от Серджио Оливы. Позднее он рассказывал Рику Уэйну: "Я был с ним вместе в раздевалке незадолго до того, как нас позвали для выступления. Серджио, как всегда, напялил комбинезон мясника. Было очевидно, что он не цыпленок.
После того, как он накачал себя и разделся, я просто не мог поверить, тому, что увидел. Потом Серджио прошел мимо меня и расправил плечи - небрежно так, ты понимаешь, но этого хватило для того, чтобы у меня замерло сердце. Тут же на месте я понял: для меня все кончилось. Я совершенно распсиховался… Серджио отнял у меня всякую решимость побить его. Когда я вышел на сцену, чтобы позировать, то просто выполнял положенные движения. Я проиграл соревнование еще до того, как появился на помосте".
Некоторым утешением послужил для Арнольда всемирный конкурс Национальной ассоциации культуризма 1969 года в Лондоне, который он легко выиграл, сказав при этом другому своему сопернику, красивому черному культуристу Сержу Нубре, что собирается побить всех атлетов на свете.
После конкурса в Бруклине Арнольд вернулся в Нью-Йорк, чтобы сниматься в своем первом фильме - "Геракл едет в Нью-Йорк", который более известен как "Геракл". Уэйдер добился роли для Арнольда, убедив продюсера в том, что Шварценеггер - театральный актер европейской известности. Девяностоминутный фильм, заказанный итальянским телевидением за 300 тысяч долларов, был пародией на фильмы Стива Ривса и Рэга Парка, которые молодой Арнольд запоем смотрел в Граце. И хотя из-за сильного акцента ему пришлось, скрепя сердце, согласиться на дублера, Арнольду понравилось сниматься. Покойный Лоуренс Оливье однажды сказал: "Каждый внутри себя остается шестнадцатилетним". А для комплексующего Арнольда, который и в двадцать два года внутренне, наверное, оставался тринадцатилетним, оказаться равным Рэгу было особенно приятным.
"Геракл едет в Нью-Йорк" иногда повторяют по телевидению даже сегодня, и каждый раз после показа Арнольд получает десятка два или больше звонков от друзей, которые истерически хохочут при виде его неудачного дебюта.
Почти весь фильм Арнольд снимался в короткой тоге, играя роль незаконного сына Зевса, которого вышвырнули с Олимпа на землю, причем он приземлился в Нью-Йорке. Звуковое сопровождение - греческая музыка и песенки местных варьете.
Геракл прибывает в Нью-Йорк без гроша - классический большой лопух, нищий Крокодил Данди, совершенно ошарашенный огромным городом. Говоря словами пресс-релиза дистрибьюторов фильма, "действие не останавливается ни на минуту. Героя преследуют красивые девушки, боксерские менеджеры, медведи, гангстеры и разгневанный Зевс, который швыряет молнии, а заканчивается все грандиозной гонкой на колесницах по Таймс Сквер".
Позже, добившись успеха и привлекая на свою сторону менеджеров, Арнольд часто утверждал, что всегда выбирал свои роли с исключительной осторожностью. "Геракл" - очевидное исключение. Арнольд появился в титрах под псевдонимом Арнольд Стронг *. И просто чудо, что после такой бесцветной игры, карьера Арнольда в кино не закончилась. Но несмотря на провал в дебюте, оно стало для Арнольда абсолютно ясным: съемки в кино соответствовали его внутреннему "я" и стремлению к известности. Позднее он скажет о кино: "Что касается меня, то я люблю деньги. И люблю удовлетворять свое "я". Люди узнают тебя и говорят: "Это парень, который только что сыграл в кино" Это наполняет меня гордостью".
К Рождеству 1969 года Арнольд и Барбара встречались уже регулярно. Арнольд усилил тренировки, решив, что 1970-й должен стать для него решающим. Стремясь к этой цели, он забросил европейскую методику тренировок, по которой требовалось работать подряд пять или шесть часов. Вместо этого Арнольд стал тренироваться по методу Джо Уэйдера - дробных или полудробных тренировок четыре или пять раз в неделю по две или три тренировки в день, каждая из которых длилась чуть меньше часа.
Он начал изучать своих соперников и однажды вечером поразил Джона Хоуарда, выполнив весь стандартный комплекс упражнений других культуристов, которые запомнил. Арнольд работал до изнеможения.
Как Арнольд и планировал, 1970-й стал его годом. При поддержке Уэйдера он организовал торговлю по почте, продавая брошюры и пособия по культуризму, выпущенные под псевдонимом Арнольд Стронг (но с фотографией автора) и написанные в основном редактором Уэйдера - Джином Мози. Пособия продавались в основном через объявления в принадлежавших Уэйдеру журналах. Бизнес процветал. Барбара тоже оказалась полезной, потому что активно помогала разбираться в том огромном количестве бумаг, которые были необходимы для бизнеса. Арнольд не покладал рук для того, чтобы наладить дело. Когда приходили письма, он разглядывал каждый конверт на свет. Те, которые содержали чеки, вскрывались. Остальные - от поклонников, жаждавших автографа и советов, летели в мусорную корзину нераспечатанными.
В Лондоне Уэг Беннетт, незадолго до конкурса Национальной Британской ассоциации культуризма на звание "Мистер Вселенная", направил своему старому другу Рэгу Парку письмо с предложением попробовать вновь вернуться в строй. Уэг любезно приложил при этом фотографии Арнольда, царствующего чемпиона последних трех лет, высказав предположение, что короля можно свергнуть. Рэг, будучи благодарным Уэгу за совет и фотографии, искушаемый возможностью преподать урок своему юному поклоннику, послушался совета и выступил на конкурсе 1970 года. При этом он, конечно, не предполагал, что присланные фотографии были старыми, сделанными в то время, когда Арнольд был не в форме.
Гордон Аллен на конкурсе "Мистер Вселенная" видел, как Рэг с важным видом расхаживал за сценой, в то время как какой-то цветной парень из Южной Африки массировал его полотенцем. Затем вышел на сцену Арнольд. Аудитория ахнула. Это была феерия мускулатуры. Рэг был шокирован. Шокирован и побежден. Потому что Арнольд еще раз оказался верен своему стилю: найти пример для подражания, а затем полностью затмить его.
Вспоминая конкурс, Арнольд говорил Рику Уэйну, что ему было жаль разрушать славу Рэга, потому что тот был идолом его детства, и что он надеется, что Рэг обретет формы. А в своей книге он попытался дань понять, что появление Рэга на конкурсе было для него неожиданностью.
Рик Уэйн, ссылаясь на своих информаторов, говорил, что Арнольд, не умолкая, болтал о всяких пустяках до тех пор, пока Рэг не потерял терпение. "Черт тебя возьми, Арнольд, - взорвался он. - Не заткнешься ли ты, пока не закончится конкурс?" На что Арнольд, по рассказам, ответил: "Конкурс? Какой конкурс?"
Есть, однако, и другая причина такого отношения Арнольда к Рэгу. Он умел отделить бизнес от дружбы, но в то же время имел большую склонность к покровительству и был способен любить. Через несколько лет после победы Арнольда, сын Рэга, Джон-Джон, приехал в Калифорнию учиться в Ньюпорт-Бич. Рэг вспоминал: "Арнольд ездил в Ньюпорт-Бич каждую пятницу навестить Джон-Джона. Поездка туда и обратно занимала полтора часа, но Арнольд ни разу от нее не отказался. Он водил его обедать, следил, чтобы Джон-Джон нормально питался и чтобы у него всегда были карманные деньги. Он по-настоящему присматривал за парнем". И Рэг - учитель, побежденный Арнольдом, - остался в дружеских отношениях со своим учеником, принимал его у себя дома в Йоханнесбурге не меньше пяти раз, до сих пор дважды в год навещает его в Калифорнии. Рэг был и в числе приглашенных на свадьбу Арнольда.
19 сентября, на следующий день после победы в Лондоне, в Коламбусе, штат Огайо, начинался другой конкурс. Он назывался "Мистер Мир среди профи", а проводил его человек, которому было суждено позже сыграть важную роль в будущем Арнольда, поправке его финансовых дел и стать одним из ближайших друзей Шварценеггера.
Джим Лоример, спонсор конкурса "Мистер Мир среди профи" позвонил Арнольду в спортивный зал Голда за несколько недель до начала и сказал, что состязания будут транслироваться по телевидению на всю страну в программе Эй-Би-Си "Широкий мир спорта". Лоример предложил, чтобы тут же, как только закончится конкурс "Мистер Вселенная", Арнольд вылетел из Хитроу первым самолетом. Лоример приготовит для него в Нью-Йорке частный самолет, который доставит Шварценеггера в Коламбус. Арнольд был заинтересован в том, чтобы продемонстрировать себя на телевидении, и согласился.
Полет из Лондона до Нью-Йорка в зависимости от направления ветра может занять до восьми часов и тяжел до изнурения. Смена времени суток, вызванная преодолением пяти часовых поясов, также оказывает на пассажир не лучшее влияние. Но Арнольд не только смог вынести долгий полет, выждать в длинной очереди на паспортный контроль в нью-йоркском аэропорту Кеннеди и успеть пересесть на самолет, летящий в Коламбус. Он еще смог прибыть туда свежим, отдохнувшим и полным решимости добиться победы. И, несмотря на двенадцатичасовое путешествие, он победил, одержав верх над Серджио Олива и заработав титул "Мистер Мир среди профи", 500 долларов премии и электронные часы. Сверх всего компания Эй-Би-Си взяла у него интервью. Еще важнее была его встреча с Джимом Лоримером.
Лоример был двадцатью годами старше Арнольда. Фигура впечатляющая. Арнольд заметил его сразу, решив, что тот может стать его учителем, другом и деловым партнером. Как только конкурс закончился, он отвел Лоримера в сторону и заявил: "Я участвовал в соревнованиях по всему миру, но в один прекрасный день перестану выступать. Я собираюсь заняться спонсорством в культуризме и собираюсь поднять ставки призов до десяти тысяч долларов. А когда я уйду с арены, то приеду в Коламбус и попрошу вас стать моим партнером". Это высказывание свидетельствует о способности Арнольда думать о будущем, о твердости его воли, потому что ровно через пять лет, перестав быть профессиональным культуристом, Арнольд действительно вернется в Коламбус и предложит Лоримеру стать его деловым партнером. И через двадцать лет после их первой встречи, приз на Кубок Арнольда - представление, которое он организует с Лоримером, составит 15 тысяч долларов.
Сразу же после победы над Серджио Олива в Коламбусе, Арнольд пригласил его поужинать и по-дружески признался своему сопернику: "Я бы тебя никогда не обошел, если бы ты весил фунтов на пятнадцать побольше". Через две недели, 3 октября, в день конкурса "Мистер Олимпиа" 1970 года, Серджио Олива, тогдашний обладатель этого титула, прибыл в мэрию Нью-Йорка, набрав дополнительно 15 фунтов к тому, что имел в Коламбусе.
За полчаса до конкурса Франко и Арнольд наблюдали за тем, как Олива тренировался за сценой. Затем Франко предложил пойти перекусить. Арнольд с готовностью заказал жареной картошки с кетчупом. Изумленный Олива бросил штангу и спросил обоих культуристов, действительно ли они намерены насыщаться перед самым конкурсом. Разве они не собираются, спросил он, покачать вес перед выступлением? Арнольд высокомерно ответил, что если ты не в форме сейчас, то так никогда и не войдешь в форму.
Олива, до тех пор бывший королем, привык к почтительному обращению со стороны других спортсменов, и был шокирован таким поведением. Когда конкурс приближался к концу, на сцене остались только Серджио и Арнольд. Внезапно Арнольд что-то шепнул Серджио, который тот же сошел со сцены. Аудитория начала свистеть и топать ногами. Арнольд немедленно принял самую выгодную позу. Две тысячи болельщиков начали скандировать его имя. Он был коронован "Мистером Олимпиа".
Как поведал Рик Уэйн, Арнольд рассказал ему, что после выступления оба спортсмена просто устали. По словам же Рика, Арнольд сказал Серджио, что готов прекратить выступление, если тот на это согласится. Серджио сказал, что с него достаточно. "Хорошо, - ответил Арнольд, - спускайся". К несчастью для Серджио, публика неправильно поняла это действие, решив, что Олива сдался. Как только публика начала свистеть, Арнольд - вполне естественно - "передумал" и остался на помосте, чтобы завоевать победу.
Он выиграл тройную корону, получив в один и тот же год титулы "Мистер Вселенная", "Мистер Мир среди профи" и, наконец, "Мистер Олимпиа". Арнольд Шварценеггер был теперь настоящим королем. Ни один другой атлет мира больше никогда не смог его победить.
Арнольд принял свое царствование над миром культуризма с легкостью человека, который с тринадцати лет к этому готовился. Ни один наследный принц не восходил на престол с большей уверенностью, чем двадцатитрехлетний Шварценеггер.
Рядом с ним были его фаворитка Барбара Аутленд, придворный шут Франко и кружок старших советников, которых возглавляли Уэйдер и Джо Голд. Вся королевская рать.
Гимнастический зал Голда стал сердцем этого двора и ареной, где Арнольд мог играть мускулами и демонстрировать свою небывалую силу. А чтобы гарантировать лояльность своих подданных, Арнольд использовал старую мюнхенскую тактику захвата власти, в соответствии с которой надо было сосредотачивать внимание на неудачниках и постоянно иронизировать над ними.
Коллега-культурист Уил Мак-Ардл рассказывал, как Арнольд заставил своего поклонника изображать "марш хайль Гитлер". "В правой руке Арнольд держал свет, а в левой - тьму, и любил менять то и другое. Он ненавидел слабых поклонников, которые глядели ему в рот, наказывая их за то, что те не могли оставаться самим собой. Он уважал себя, считая, что все делает по-своему. И готов был смешать тебя с грязью, если ты будешь ползать перед ним на коленях. Я думаю, его шутки были для поклонников полезными - с их помощью они осознавали самих себя.
Арнольд делился с нами искусством держать людей в страхе и в то же время никогда не пытался запугивать нас. Он показывал нам, что может сделать с другими и что не собирается делать с нами. Это подразумевало определенную близость".
В течение 70-х годов Арнольд развлекал своих последователей, разыгрывая следующий сценарий. Начинающий культурист и поклонник, собравшись с духом, подходил к Арнольду и спрашивал, как достичь успеха. Арнольд с готовностью доставал бутылку, объясняя, что в ней содержится особое масло, которое он якобы регулярно получает из Австрии самолетом. Он советовал начинающему спортсмену раздеться и затем лично втирал ему в тело "особое масло". После того как кожа жертвы начинала лосниться, Арнольд приказывал поклоннику принимать разные позы. При этом предостерегал, что смывать масло нельзя, даже когда будешь одеваться. Таким образом, объяснял Арнольд, мускулы будут выглядеть более отчетливо. Жертва, одетая в полностью пропитанную "особым маслом" одежду, удалялась, покоренная своим кумиром и не зная, что "особое масло" Арнольда было ничем иным, как обычным маслом для швейных машин.
20 мая 1971 года Эрика Кнапп, мать Патрика, трехлетнего сына Мейнарда Шварценеггера, проснулась в четыре утра и не могла больше заснуть. Обычно она спала крепко, но в эти воскресные дни была возбуждена, счастлива и неспокойна. По ее словам, после бурной пятилетней совместной жизни они с Мейнардом в конце концов решили пожениться. Она говорила, что свадьба назначена через месяц.
Хотя ей пришлось вынести гнев собственных родителей за внебрачного ребенка, мать Мейнарда, Аурелия, была к ней добра и относилась как к невестке. А Густав был первым, кто посетил ее в больнице сразу же после рождения Патрика.
Ребенок был недоношенным, и Густав, который всегда любил полных женщин, настаивал на том, чтобы Эрика поправлялась. Он вообще опасался за ее здоровье. Как только Эрика выписалась, Густав, переполненный доброжелательностью и заботой, водил мать своего внука из одного ресторана в другой и заказывал самые разнообразные деликатесы.
Хотя Густав всегда относился к Эрике с уважением и добротой, она остро чувствовала, что между отцом и сыном произошел конфликт, так как редко видела их вместе. За месяц до свадьбы она свыклась с неровным характером Мейнарда и горячо надеялась, что его родители примирятся с ним.
В эти воскресные дни ее, однако, ждало разочарование. Эрика попросила своего босса в Мюнхене предоставить ей несколько отгулов, чтобы провести выходные с Мейнардом в Китцбюле. Но тот оказался. Сейчас она лежала в своей постели в мюнхенской квартире и не могла заснуть, испытав неожиданно какое-то новое странное чувство, которое сама не могла понять.
Эти же вечером мать Эрики позвонила ей и сообщила страшную новость. Мейнард, напившись до бесчувствия, сел за руль, врезался в другую машину и погиб.
Эрика в одной рубашке выбежала на улицу, не зная, куда идти и что делать. Как слепая, она зашла в ресторанчик находившегося рядом отеля и, к изумлению посетителей, заказала двойную порцию шнапса. Она рыдала, не в силах сдержать слез.
Через день или два Густав, которого она называла дедушкой, навестил ее в Куфштайне, где Эрика гостила у родителей. В глубоком шоке он бежал по улицам Куфштайна, сжимая в руке испачканные в крови часы старшего сына. Он отдали их Эрике, как и другие вещи Мейнарда, и только после этого заплакал горькими горючими слезами.
Густав сказал, что хочет похоронить Мейнарда в Китцбюле, где тот погиб. Эрика согласилась. Они все втроем - отец, мать и невеста - ждали, когда приедет на похороны младший брат Мейнарда. Но Арнольд так и не приехал.
Шварценеггер действительно держал в одной руке свет, а в другой тьму. Тьма часто проявлялась в его жизни: пример тому - игнорирование похорон брата. Свет же выразился в истории, которую Арнольд, к своей чести, никогда не сделал достоянием публики.
Арнольд как-то говорил о Мейнарде: "В глубине души я всегда ожидал, что с ним что-то случится, потому что он всегда жил на грани смерти. Сейчас я хотел бы, чтобы он приехал ко мне и наслаждался жизнью вместе со мной. Но тогда я просто отбросил эту мысль". Это было неправдой. Единственный раз в жизни Арнольд оценил себя ниже, чем на самом деле.
После смерти Мейнарда Арнольд узнал, что брат сделал его крестным отцом Патрика, о чем он никогда раньше не слыхал. Арнольд написал Эрике и предложил свою помощь, если у нее возникнут какие-нибудь проблемы или появится в чем-то нужда.
Поскольку у Эрики не было возможности самой растить сына, она отправила его к своим родителям, которые жили в Куфштайне. Когда Патрику исполнилось десять лет, Эрика обратилась к Арнольду с просьбой о помощи. С этого времени Арнольд послал ей деньги, заплатив за обучение Патрика в Лиссабоне, куда Эрика переехала со своим новым мужем, а позднее предложил оплатить учебу и проживание Патрика в Америке - предложение, которое Эрика с благодарностью приняла.
Как говорят все, кто видел Патрика, он был точной копией своего отца. Высокий красивый блондин сегодня тренируется в спортивном зале "Мир" в Венис, штат Калифорния, где живет в доме, принадлежащем его дяде Арнольду. По примеру Арнольда он планирует заняться изучением бизнеса, а может быть, политикой. В 1988 году Эрика навестила Патрика и Арнольда в Лос-Анджелесе. Однажды утром, сидя у бассейна и лакомясь клубникой, Эрика подумала. Что Арнольд кажется более счастливым и более способным на проявление дружеских чувств, чем это было в прошлом. Она поблагодарила его за отзывчивость и за оказанную помощь. Арнольд признался ей, что был горд доверием Эрики, направившей ему под присмотр "половину Шварценеггера".
Однако есть другая, более темная сторона трагической истории Мейнарда, о которой Эрика, возможно, и не знает. По мере того как Арнольд шел вверх по лестнице, Мейнард спускался вниз, и перспективы его жизни становились все печальнее. За полтора года до смерти Мейнард начал работать на издательскую фирму Грабнер в Китцбюле. Жил он в комнате, которую снимал у молодой пары - чуть старше его самого - Марии и Иоганна Наутцов, владевших домом в пригороде Китцбюля Сант-Иогане.
Через восемнадцать лет после смерти Мейнарда, Мария отзывалась о нем с большой теплотой: "Мейнард был очаровательным и щедрым, но жил не по средствам. Он много разговаривал со мной, считая себя совсем одиноким. Мейнард никогда не звонил родителям, а те не звонили ему. Он показывал мне журналы с фотографиями Арнольда, от которого никогда не получал вестей, и не звонил ему в течение всего времени, что жил у нас. Он восхищался Арнольдом, но немного ревновал к нему. Втайне Мейнард хотел походить на него. Он завидовал богатству Арнольда. Я думаю, что именно это угнетало его".
Мария вспоминает, что он не отличался особенной верностью Эрике, хотя она и была его постоянной подругой. "Одна из любовниц Мейнарда была старше его, жила в Кирхберге, где содержала гостиницу, - продолжала свой рассказ Мария. - н разбился как раз не ее машине, которую она ему одолжила. Арнольд потом оплатил покупку новой.
В последние недели перед смертью Мейнард много времени проводил вне дома и, мне кажется, рассчитывал как-то выбиться в жизни. Он пил больше обычного и, я думаю, мне надо было поговорить с ним по душам.
Его мать и отец были на похоронах, но никаких особых чувств, по-моему, не проявили".
Мейнард начинал как баловень судьбы, фаворит, а кончил черной овцой в стаде белых, изгоем. Еще задолго до смерти Мейнард сказал Марии, что Арнольд был любимцем отца, а он Мейнард, всегда оставался на втором плане. Возможно, он имел в виду уже Арнольда-культуриста, спортсмена, но, конечно, не десятилетнего мальчишку, которого Мейнард вовлекал в опасные приключения и подавлял своим авторитетом. Позднее все изменилось. Арнольд, а не Мейнард стал знаменитым, и эта слава принесла ему любовь отца.
Оба брата были людьми неординарными и потенциально могли стать частью преступного мира. Но теперь оставался только один из них. Арнольд словно поменялся судьбой с братом, взяв у него все лучшее и сделав его своим. Потому что именно Мейнарду с его сильным, хорошо развитым, гармоничным телом и обаянием, а также любовью родителей была предначертана судьбой хорошая карьера. Но теперь все это досталось Арнольду. Он работал ради этого и боролся за это.
Покойный Мейнард, погребенный в Тирольских Альпах, был по существу тем, кем мог стать Арнольд.
