|
Из всех возможных кинофестивалей этот — самый удивительный. Здесь демонстрируют не новые, а старые фильмы, и каждый просмотр — понравилась или не понравилась картина — завершается горячими аплодисментами. Оно и понятно: аплодируют Госфильмофонду РФ, учредителю и организатору кинофестиваля «Белые Столбы», прошедшему уже в четырнадцатый раз. Любая лента, показанная здесь,— воплощенный труд целого коллектива архивистов: собирателей и хранителей гигантской киноколлекции. Сегодня в ней 65 тысяч наименований, и она непрерывно пополняется. Раньше это происходило централизованно. Теперь же, во времена частной инициативы, режиссеры сами привозят сюда свои фильмы, чтобы сохранить их для истории.
МЕСТА для новых поступлений достаточно — недавно архивисты освоили новое суперсовременное здание, оснащенное по последнему слову техники. В сложной структуре архива, состоящей из 40 отделов, появились новые специалисты и новые подразделения. Теперь здесь есть всё необходимое для реставрации любых фильмов, перевода их на цифровые носители и обратно — с цифры на пленку. Значит, вечно будет жить наше замечательное советское кино, любимое и высоко ценимое несколькими поколениями, сосредоточившее столько добра, света, душевного тепла, что его хватит на века.
Однако кино бывает разное. Есть фильмы-убийцы и фильмы-монстры. Что и говорить, сами критерии искусства стали туманными и расплывчатыми. Но если фильм снят, он существует как данность, как артефакт современной культуры, и архив обязан принять его на хранение. «Мы, архивисты, не имеем права на собственное мнение,— говорит первый заместитель генерального директора Госфильмофонда, лауреат Государственной премии Владимир Юрьевич Дмитриев. — Нравится нам фильм или не нравится, мы обязаны сохранить его в том единственно возможном варианте, в котором он вышел из рук автора.
Фестиваль архивного кино для того и задуман, чтобы знакомить кинематографистов, а затем и широкую публику (через кинотеатр «Иллюзион») со старыми, зачастую уже напрочь забытыми фильмами именно как с артефактами культуры разных времен и народов. Фестивальных рубрик в этом году восемь — назову самые актуальные.
В прошлом году фестиваль начал рассчитанную на семь лет ретроспективу документальных фильмов, посвященных битвам Второй мировой войны: сегодня на экране — события 1940 года. Как всегда, большое внимание уделено творческим персоналиям, прежде всего юбилярам (в этом году отметили 150 лет со дня рождения Чехова). Из года в год присутствует в программе фестиваля рубрика «Столетия», представляющая не только прославленных мастеров экрана, но и несправедливо забытых профессионалов, внесших немалый творческий вклад в киноискусство.
Включены в программу и архивные раритеты, демонстрирующие последние достижения реставраторов. Не менее существенна рубрика «Впервые на экране» — под ней проходят показы фильмов, долгое время считавшихся утраченными. (На этот раз в нее вошли малоизвестные фильмы классиков советского кино Ефима Дзигана и братьев С. и Г. Васильевых).
Одним словом, программа ХIV фестиваля архивного кино была весьма насыщенной. Прибавьте к этому еще и теплую, дружескую обстановку, в которой все — от маститых историков кино и киноведов до подростков из пермской любительской киностудии «Спектр» — чувствовали себя как дома. Всех объединял интерес к истории кино и к этому необычному форуму с его здоровым консерватизмом.
Кажется, все без исключения разделяли установку, данную Владимиром Дмитриевым в обращении к гостям и участникам фестиваля: «Наш фестиваль — это место, где не должно быть деления на кланы, где бессмысленны любые попытки политизировать ситуацию и тем более отлучать от искусства тех, кто профессионально работает, исходя из творческих принципов, далеких от принципов другого художника. В тысячный раз вспомним слова знаменитого Анри Ланглуа, одного из основателей французской синематеки: «Все фильмы рождаются свободными и равными». Постараемся, хотя это очень сложно, жить по этому завету».
Но оказалось, что жить по этому завету действительно трудно, а подчас и невозможно. И обнаружилось это, когда начался «круглый стол» на тему «Хроника войны по обе стороны фронта». Предварительно участникам встречи продемонстрировали несколько хроникальных фильмов из коллекции Госфильмофонда, сделанных в Англии, Литве и Германии после начала Второй мировой войны в Европе, в том числе фрагменты из немецкого фильма «Победа на Западе», где показывалось, как армии вермахта железным катком прошлись по Бельгии, Голландии и Франции. Затем настала очередь советских документальных фильмов, специально доставленных из Российского государственного архива кино-, фото- и фонодокументов — первых после присоединения Литвы, Латвии и Эстонии к СССР.
Надо заметить, что подбор фильмов, ориентированных на иллюстрацию 1940 года, не вполне отвечал теме «круглого стола». О какой хронике по обе стороны фронта могла идти речь, если этот самый главный Восточный фронт был еще не открыт? Но участники «круглого стола» оказались, что называется, насмотрены. Среди них были видные специалисты в области документального кино — киновед, профессор Валерий Фомин, режиссер, лауреат Ленинской и Государственной премий Джема Фирсова, экс-председатель Госкино РФ, киновед, профессор Армен Медведев, теоретик и историк из ФРГ Ганс Йоахим Шлегель и другие. И началась довольно жесткая полемика.
Сразу определились две точки зрения. Первую выразил Валерий Иванович Фомин: советская военная хроника — честная, достойная, нацеленная на то, чтобы нарисовать широкую картину военных действий. «Я сам чуть не стал жертвой заблуждения, что кинематографическое руководство и Главное политическое управление фронтов вставляли палки в колеса и мешали работать,— рассказал профессор. — Когда я начал серьезно заниматься этой проблематикой, для меня стало настоящим потрясением, что всё было наоборот. Случались отдельные накладки и ошибки, но в целом вся работа была на высоте.
Конечно, главный зритель страны внимательно следил за этой работой. Он очень ценил кинохронику. 39 Сталинских премий получили фронтовые операторы. Сталину приписывают слова: «Один хороший фильм стоит нескольких дивизий». Ему хотелось видеть в кино масштаб событий и мудрость Генерального штаба, но он же давал и установку на кинолетопись — и это был прямой заказ на правду о войне. Тех, кто хотел бы играть в инсценированную войну, а были по этой части большие мастера, просто с позором изгоняли с киностудий. Фронтовое кино — это высокая марка, не все могли ее достойно носить. Руководство кинематографии боролось за правду о войне и добивалось этой правды.
Другую точку зрения озвучил Армен Николаевич Медведев: «Фронтовая кинохроника — это пропаганда с обеих сторон: и с нашей, и с немецкой. Но только немцы помогли мне как профессионалу понять, что есть хроника. У меня старозаветный взгляд на эту войну: для меня она действительно священная. И священны могилы фронтовиков — мой отец лежит под Гомелем. Тем не менее в этом профессиональном разговоре я выражаю свое мнение. Напомню, Михаил Калатозов в свое время писал из Америки, что американцы не очень-то охотно берут в прокат наши документальные фильмы о войне, потому что там много инсценировок, а они просят показывать им правду».
Тут же раздались выкрики с мест: «Когда он это писал?», «Оставим это на его совести!», «То-то американцы подрядили Кармена сделать из нашей хроники картину «Великая Отечественная» и потом показывали ее у себя под названием «Неизвестная война». Они нашей войны не знали и знать не хотели!»
Кажется, отпор собиралась дать Джема Сергеевна Фирсова, получившая Ленинскую премию за участие в создании киноэпопеи «Великая Отечественная». Но слово взял гость из ФРГ Ганс Йоахим Шлегель: «Достаточно только посмотреть материал, который имеется в «Белых Столбах» и Красногорском архиве кинодокументов, чтобы убедиться: советские фронтовые операторы получили полную свободу и снимали всё, что хотели. У англичан и американцев было строгое табу: нельзя показывать мёртвых — убитых солдат. Нельзя говорить о страданиях мирного населения.
А вот в документальном кино Довженко мы всё это видим. Довженко очень смело декларировал свои позиции — есть стенограммы его выступлений. В 1942 году он провозгласил: война подняла планку правды в кинематографе — надо показывать то, что не показывали до войны. Сталин тоже был заинтересован в отображении суровой правды — может быть, не для проката в СССР, а для заграницы, чтобы Рузвельт скорее открыл второй фронт. Ведь судьбы мира решались на полях России и Украины. Немцы в картине «Кровавый удар» ужасно фальсифицировали действительность, причем не только с помощью дикторского текста, но и посредством монтажа. В советском документальном кино этого не было».
Шлегеля несколько раз перебивали — не всем нравилось то, что он говорил.
«Не понимаю, что мы обсуждаем. Не вижу тут научной проблемы»,— сказал Медведев и покинул зал. В самом деле, совсем не академическим получался разговор о фронтовой хронике — уж очень острой и политически злободневной была тема.
После его ухода беседа вошла в более спокойное, профессиональное русло. И Джема Фирсова не стала возвращаться к полемике, а сделала обстоятельное сообщение о немецкой хронике в период войны: «Вот тут говорили о пропаганде. Пропаганда начиналась за монтажным столом, а на фронте операторы просто рисковали своей жизнью. Хронику предстояло превратить в пропагандистский фильм.
Знаменитый теоретик кино Кракауэр говорил, что вся немецкая пропагандистская хроника родилась из русского классического художественного кино. Вот именно — не документального, а художественного. Из «Октября», «Матери», «Броненосца «Потемкин». Не случайно Геббельс называл «Броненосец «Потемкин» эталоном пропаганды. («Но ему не удалось…» — заметил кто-то с места). Да, ему не удалось, потому что идеологии у воюющих сторон были разными».
Тема вызвала большой интерес у собравшихся. Оказывается, сегодня любой фашистский пропагандистский фильм можно найти в Интернете и бесплатно скачать. Никакой аналитиче-ской оценки этих картин нет — получается, что любой молодой человек, который интересуется историей, остается один на один с геббельсовской пропагандой. А потом такому человеку с совершенно размытыми представлениями об исторической правде предлагается новый фильм Тарантино «Бесславные ублюдки»?
Глядишь, он всерьез будет с друзьями обсуждать: может, и впрямь Гитлера убили некие «народные мстители». А ведь есть еще и пропагандистские фильмы, сделанные на оккупированных восточных территориях — в Прибалтике и на Украине,— специально для местного населения, полные злостной клеветы на Советскую власть. Вся эта мерзость поступает на вооружение нынешних антисоветчиков.
И как не согласиться с Валерием Ивановичем Фоминым, который спокойно и неожиданно, что называется, глаза в глаза сказал то, что многие, наверное, давно поняли: «Вот у меня такое ощущение: когда пошли первые «перестроечные» фильмы, моделью для них послужила абсолютно геббельсовская пропаганда. Настолько в них гадкое, лживое, противное изображение наших людей — Геббельс бы точно позавидовал.
Первые снятые на Украине геббельсовские фильмы о Советской власти — это наши «перестроечные» и постперестроечные художественные фильмы один к одному. Многие это видели, только боялись сравнить. Почему это продолжается? Почему дело Геббельса процветает в нашей стране, да еще на государственные деньги?»
Это заявление вызвало шок. Оно вроде бы выходило за рамки обсуждения. Но вместе с тем самым естественным образом из него вытекало. «Круглый стол» оказался об острых углах. К огорчению Владимира Юрьевича Дмитриева, ситуация явно политизировалась. И стало вдруг беспощадно ясно: та великая, жестокая война не кончилась, и линия фронта проходит даже здесь, в укромных «Белых Столбах» с их нетронутыми снегами, заботливо расчищенной «тропой добрых мыслей» и предупреждающими табличками у входа в хранилища «Посторонним вход воспрещен — зона чистоты». Оказалось, что академическое благодушие этого фестиваля только мнимое. За ним скрываются те же противоречия, что разрывают сегодня наше общество.
|
