|
В прежние, ещё советские времена на Московских международных кинофестивалях участие в конкурсе какого-либо национального фильма из союзной республики являлось весьма желательным. Нередко выбирались достойные ленты, как грузинский «Отец солдата» Резо Чхеидзе или украинская «Белая птица с чёрной отметиной» Юрия Ильенко. Можно отнести к национальным произведениям и награждённый «Золотым Георгием» на ММКФ в самый канун распада СССР «Пегий пёс, бегущий краем моря» Карена Геворкяна. А далее, в период существования России, Московский фестиваль как будто неслучайно отказался от вполне разумного девиза «За гуманизм киноискусства, за мир и дружбу между народами», отвернувшись и от ранее привечаемых кинематографистов стран Азии, Африки и Латинской Америки, и от своих коллег из бывших братских республик.
Номинально в конкурсе в Москве вроде бы присутствовали картины из Казахстана («Семья охотника» Шапиги Мусиной, «Фара» Абая Карпыкова, вообще-то совместная с Россией), Армении («Глас вопиющий...» Вигена Чалдраняна), Узбекистана («Женское царство» Юрия Разыкова), Эстонии («Сердце медведицы» Арво Ихо, лента тоже создана при участии России). Однако не все из них удачны, а главное - находятся как бы в стороне от процесса энергетического обновления кинематографа. Между тем в Канн, Берлин, Венецию и Локарно организаторы стараются заполучить фильмы киргизов Актана Абдыкалыкова и Марата Сарулу, таджиков Бахтиёра Худойназарова и Джамшеда Усмонова, казахов Дарежана Омирбаева и Амира Каракулова, не говоря уже о таком выдающемся представителе постсоветского кино, как литовец Шарунас Бартас, чьи фильмы являются культовыми в Западной Европе, где даже идут в кинотеатрах! У него уже появился последователь - только что в программу «Против течения» Венецианского фестиваля была взята картина «Аренда» Кристиёнаса Вилдзюнаса.
Может создаться впечатление, что Московскому кинофестивалю, который также предпочёл вывести за рамки прежде проходивший под его крылом Форум кинематографий стран СНГ и Балтии, не по душе роль евразийского смотра кино в пространстве между Западом и Востоком. А ведь раньше и ММКФ, и Ташкентский фестиваль вместе выполняли благородную миссию открытия новых имён, более того - новых кинематографий «третьего мира», затем уступив это право практически без борьбы западным странам. В результате получилось, что феномен китайского, иранского, южнокорейского и таиландского кино был поддержан где угодно - от Роттердама до Торонто, но только не в Москве. Вернее, у нас реагируют на кинематографическую моду, но с большим опозданием, фактически «подбирая крохи с барского стола», довольствуясь тем, что остаётся после иных фестивалей. Дело складывается унизительно, когда, например, Турция забирает в последний момент из московского конкурса фильм «Там, где никого нет» Тайфуна Пирселимоглу, который потом отправляется в Монреаль, где получает специальный приз жюри.
Чего уж греха таить - и российские режиссёры предпочитают поехать куда-нибудь подальше. Лишь в этом году, вовремя подсуетившись после прошлогоднего скандала, когда впервые за 42 года отечественная лента не попала в конкурс ММКФ, отборочная комиссия, напротив, перестаралась, включив в основную программу, помимо заслуживающих того «Кукушки» Александра Рогожкина и «Чеховских мотивов» Киры Муратовой, ещё и дебют Романа Прыгунова «Одиночество крови», вызвавший немало нареканий у критиков. Вопрос, собственно говоря, даже не в качестве картины, хотя, разумеется, не хотелось бы снижать уровень художественных требований. Печальнее, что анемичное, мертворождённое кино, слепо копирующее западные достижения давно ушедшей эпохи, выдаётся за новое слово. В то время как ищущий и наполненный естественной жизненной силой кинематограф, который находится «далеко от Москвы», почти игнорируется фестивалем.
Судя по информации в «Кинофоруме» №2, организаторы ММКФ приложили немало усилий, чтобы забрать фильм «Сердце медведицы» у неконкурсного Форума кинематографий стран СНГ и Балтии, состоявшегося месяцем раньше. Но ведь эта картина была «засвечена» намного раньше, когда осенью 2001 года номинировалась на Европейский киноприз. С другой стороны, мимо внимания комиссии прошла новаторская и одновременно трогательная работа «Не плачь» казаха Амира Каракулова. Первоначально рассматривался украинский «Шум ветра» Сергея Маслобойщикова, являющийся своего рода рефлексией 20 лет спустя по поводу «Полётов во сне и наяву» Романа Балаяна (тем более, что Маслобойщиков - ученик Балаяна). Можно сказать, что, к счастью, он не был взят, поскольку более молодому, чем Кира Муратова, представителю авторского кино было бы куда обиднее встретиться на Московском фестивале с полным равнодушием жюри. «Чеховские мотивы» там вообще умудрились показать без английских субтитров! И чего же смогли в таком случае понять бедные иностранцы, если далеко не все русскоязычные кинематографисты оказались способными почувствовать и оценить искреннюю любовь режиссёра к любым проявлениям человеческой натуры, какими бы отвратительными на первый взгляд они не казались!
Трудно отделаться от ощущения, что ММКФ по-прежнему настороженно относится к кинематографическим экспериментам и новациям. И если ненароком включает какой-либо необычный фильм в конкурс, то всё равно оставляет без наград, как это было с Муратовой, а в прошлом году - с южнокорейским «Реальным вымыслом» Ким Ки Дука. В качестве же исключительно национального фестиваль пытается выдать что-то почти олеографическое, как, допустим, иранский «Зов земли», явно уступающий лучшим образцам персидского кино и похожий на традиционную сельскую мелодраму, кои в обилии снимались и в бывших советских республиках. То есть происходит ориентация на усредненную продукцию, как правило, лишённую внутренней энергетики и чётко прослушивающегося художественного ритма, или совершается бросок в иную крайность, когда поддерживается заёмный внешний драйв, на самом деле скрывающий пустоту мысли.
Может быть, «Одиночество крови» так и полюбилось дружно ставшим на его защиту отборщикам Московского фестиваля, потому что они узрели в нём глянцевую красоту собственных концепций, холодноватый блеск (или как модно говорить нынче - гламур) окружающего антуража, эффектность подачи куцего по содержанию материала. К сожалению, кино Большого Стиля у нас давно превратилось в «кинематограф Большого Понта». И ММКФ - это тоже составная часть «понтярной реальности», где просто требуется пускать пыль в глаза, создавать красивую видимость и делать хорошую мину при плохой игре. Чем больше внешнего лоска и превратно понятого корпоративного пафоса, при котором выражение «мы - одна команда» начинает сильно напоминать принцип поведения одной стаи - тем лучше!
А неуспокоенное кино, пребывающее в естественном движении и развитии, животворное по своему духу и одаривающее нас полнокровным ощущением меняющейся действительности, чаще всего являясь к нам с Востока, закономерно не вписывается в придуманный фестивальный мир Москвы, где преимущественно правят бал искусственность и жеманность, невсамделишность и позёрство.
|
