|
Никита Михалков еще раз доказал, что он является искусным режиссером, то есть манипулятором, умеющим обращаться со зрительскими массами как с массовками. Выпустив на сцену «Пушкинского» президента России на закрытии Московского кинофестиваля, он, во-первых, подарил всем находящимся в зале и миллионам телезрителей самого лучшего гостя. Путин не только сорвал аплодисменты своими импровизационными шутками про то, что ему все равно никто не поверит об опоздании из-за дорожной пробки, а также про то, что обоим президентам (Михалкову - как главе ММКФ) нечего терять, кроме своих цепей (имелась в виду золотая цепь, которую председатель жюри Тео Ангелопулос должен был вернуть назад после завершения своей миссии). ВВП произнес проникновенную речь во славу кино, назвав его самым близким к реальности из всех искусств - так что следует ожидать, что скоро эта фраза украсит учреждения страны. А то, что это заявление не дежурно и не голословно, подтвердил торжественно зачитанный НСМ приказ президента России об объявлении государственной поддержки ежегодного Московского международного кинофестиваля и о включении его отдельной строкой в бюджет.
Это означает, что если раньше президент ММКФ и его дирекция лишь лениво отмахивались от назойливых мух в виде вечно чем-то недовольных отдельных журналистов и критиков, то теперь они получили в свое распоряжение «мощную систему ПРО». И отныне для нас важнейшим из кинофестивалей однозначно и бесповоротно становится ММКФ - о чем засвидетельствовала и Лариса Долина, в финале церемонии спевшая сначала на английском, а затем на русском песню «Запретная любовь, прощай!». Любить с сего момента вовсе не запрещено, а тем более - Московский кинофестиваль. Напротив, тот, кто посмеет его по-прежнему критиковать за постоянные, вошедшие в дурную традицию, совершенно неискоренимые накладки, отмены, замены, обманы и просто несуразности, объявляется не любящим родину. Кто не с нами, тот против нас. А кто же с нами?
Весьма широкое разнообразие (фактически же - чрезвычайная сумятица) в подборе фильмов для всех программ и в приглашении гостей (от тех, кто приехал - до многих из тех, кто был с помпой заявлен, но не явился, как, например, Николь Кидман, Квентин Тарантино и Уоррен Битти) проявляет хроническую невыработанность собственной формулы кинофестиваля в Москве, что характерно и для положения города и страны в целом, которые никак не могут определиться в новом геополитическом пространстве после распада советской империи. И в послефестивальном интервью радиостанции «Эхо Москвы» тележурналист и критик Сергей Шолохов, в немалой степени приближенный и к «кругу Михалкова», и к тем, кто пытается диктовать новую культурную моду, симптоматично проговорился, что в хаосе современных кинематографических течений и социальных перемен Московский фестиваль, как и само общество, стремится по-иному структурироваться. Практически происходит иерархическая переориентация былых приоритетов.
Наконец-то четко и умно озвучено то, что не очень-то было понятно даже специалистам, давно пишущим о кино и по привычке претендовавшим на особое внимание ММКФ к прессе, как это и должно быть по западной фестивальной традиции, которая разумно предполагает, что без «паблисити» нет «просперити». То есть имидж и престиж фестиваля годами создается теми, кто регулярно и много пишет о нем. У нас же в России, которая всегда хочет идти особым путем, отличным от Европы и Азии, все поставлено с ног на голову - поэтому без «просперити» нет «паблисити». В переводе на доступный русский язык: кто платит, тот и заказывает музыку. И в результате грандиозные и нередко дорогостоящие усилия затрачиваются на то, чтобы создать некую «виртуальную реальность», на самом деле нам знакомую еще со времен фильма «Кубанские казаки» Ивана Пырьева, который смог внушить идею радостного праздника даже жителям Кубани, являвшимся на съемки поглазеть, как же прекрасно живут другие. Между тем исходящий реквизит (подлинную еду на богато уставленных столах) приходилось обливать керосином, чтобы голодные люди не уничтожили все запасы до режиссерской команды «Мотор!».
Не напоминает ли реальное обилие фильмов и программ на прошедшем Московском кинофестивале такую же ярко показушную и в основе своей циничную затею по созданию всепоглощающей иллюзии, что все хорошо, свободно и доступно - и любой желающий может посетить какой угодно просмотр, чтобы насладиться приятным зрелищем, которое порой насущнее хлеба. Вот и название «Нарушая запреты» очередного эротического опуса одного из самых благодарно привечаемых гостей фестиваля Тинто Брасса (он сам признавался в многочисленных интервью в Москве, что на другие европейские киносмотры давно уже не зовут) говорит вроде о том же. Все разрешено и дозволено, нет ничего запретного. Однако на смену примитивной и всем видной цензуры идеологии и нравственности пришла куда более хитрая, изощренная и скрытая система новых иерархических табу.
Экономические-то дискриминации заметнее - далеко не каждый житель более благополучной Москвы (а провинции с ней вообще трудно тягаться!) способен позволить себе посещение кинотеатров во время фестиваля. Любопытно, что буквально накануне в кинотеатре «Зарядье» случился настоящий «зрительский лом», когда проходила бесплатная (!) неделя японского кино. А в рамках Московского киносмотра истинные аншлаги имели место только несколько раз в «Пушкинском» на лентах, особо ожидаемых продвинутой публикой, а еще на программе «Восемь с половиной», которую заткнули на сей раз (в отличие от большого «Ударника» в прошлом году) в маленький зал МДМ-Кино (и это объясняется элементарно - руководитель пресс-центра является одним из акционеров данного кинотеатра). Между прочим, с ловким умением заработать деньги для себя на ограничениях доступа журналистов на фильмы связано упорное нежелание организаторов (несмотря на не раз высказанные ими обещания во время дискуссий с представителями прессы) отказаться от порочной и изначально порождающей протекционизм и коррупцию застарелой практики распределения билетов для всей пишущей братии.
Помимо употребления в действии излюбленного принципа «кнута и пряника», заставляющего избранных пользоваться услугами барского стола, а других скандалить в очереди в пресс-центре, тут есть редкая возможность манипулировать билетными квотами. Ну, скажите, какой из членов жюри или гостей фестивалей захочет каждый день дополнительно смотреть еще по три картины - а ведь именно три билета ежедневно для них запланировано. Точно так же можно легко отказать какому-либо журналисту, сославшись на то, что билеты уже кончились - в то время как у перекупщиков они имеются в наличии, но за астрономическую сумму (что продемонстрировал эксперимент журналистки «Века» на открытии ММКФ - но от дирекции вообще не последовало никакой реакции!).
Маскировочное введение дифференцированных карточек для прессы (категории А, В, C, D) явилось еще более бесцеремонным прикрытием почти очевидной неприязни дирекции и пресс-центра к прессе как к таковой (хотя любая пресса заслуживает тот фестиваль, который ее имеет). Это наблюдается с возрастающей интенсивностью, пожалуй, с 1995 года, когда, кстати, и появились среди организаторов Московского фестиваля не только Сергей Соловьев и Александр Абдулов (ныне благополучно прощенные), но и Ренат Давлетьяров и Никита Михалков. Наверно, даже можно предположить, что все они почти искренне недоумевают, зачем вообще фестивалю нужны журналисты и критики, которые лишь готовы выискивать досадные дыры в тщательно сотканном ковре (воспользуемся метафорическими сравнениями г-на Давлетьярова в журнале Premiere). Достаточно иметь в распоряжении несколько ручных отборщиков-киноведов (Кирилл Разлогов, Владимир Дмитриев, Петр Шепотинник, Евгения Тирдатова), ряд послушных представителей масс-медиа, которые и сотворят вполне приемлемый внешний образ Московского кинофестиваля.
Но и наблюдая его принципиально со стороны, только на основе впечатлений от телерадиопрограмм и онлайновых изданий, все равно невозможно отделаться от своего рода «проникающей радиации» - тут и там прорывающихся оговорок об огрехах, которые никак нельзя скрыть. О ММКФ в западных источниках почти ни слова - за исключением сообщений в «Голливуд рипортер» о том, что половина двухмиллионного бюджета фестиваля потрачена на заманивание гостей, что индийский фильм «Скорбь» был запоздало изъят из конкурса, что устроители отказались показать по политическим соображениям документальную ленту «Обыкновенный большевизм» Евгения Цымбала. Зато в фестивальном интернет-проекте, привлекшем за весь июль только 10 тысяч пользователей (что в пять раз меньше, чем у лидеров российских киносайтов), весьма бедном по информации и напрочь лишенном оперативности, можно обнаружить примеры редкостного непрофессионализма, не говоря уже об элементарной неграмотности (оказывается, есть режиссер Ашима, а не Осима, жену Бондарчука зовут Еленой Константиновной, слово «философский» пишется с буквой «в» посередине, как и окончание имени Кшиштофа Занусси). Но в адресе этого киноресурса (www.miff.ru) знаменательно присутствие лишнего «ф» в понятии «миф». Конечно, это англоязычная аббревиатура (Moscow International Film Festival), и все же трудно отделаться от ощущения, что прекрасная иллюзия о Московском кинофестивале создается с явным перехлестом (кстати, и порядковый номер XXII - перебор!). А здоровая и подлинно заинтересованная критика ему необходима как запущенному больному, но он упрямо не хочет слышать о неприятном диагнозе и методах возможного лечения.
|
