Кино готово – готово стать другим, не таким, каким мы привыкли воспринимать его. Подготовку к этому переходу начал не Кэмерон – начали Дэвид Финчер с «Бенджамином Батоном», Майкл Манн с «Джонни Д.» и иже с ними. Кэмерон лишь поставил жирную точку – точку отсчета нового кино. После его «Аватара» даже непонятно, когда в следующий раз захочется пойти в кинозал, ведь его творение еще долгие годы будет выситься над ландшафтом мирового кинематографа эдаким Эверестом, а смотреть что-нибудь проходное (из коммерческого) вряд ли возникнет желание.
При этом позволим себе высказывание, которое может показаться противоречащим предыдущему абзацу – за безумным количеством пикселей, которым просто напичкан каждый кадр «Аватара» (создание мира Пандоры – планеты, на которой разворачивается действие ленты – потребовало более 1 петабайта цифровых носителей, что в более понятном исчислении составляет 1 миллион гигабайт; для сравнения – создание и потопление «Титаника» все того же Кэмерона потянуло «всего» на 2000 гигабайт, то есть в 500 раз меньше), убедительно проглядывает тот факт, что Кэмерон и без этих самым петабайтов лучше всех умел снимать фантастику и – главное – за 12 лет простоя этого умения не растерял. В основе этого умения – редкая способность находить старые избитые истории и обрабатывать их так, что зритель выходит из зала с полной уверенностью, что он видит ее впервые. В случае с «Аватаром» Кэмерон взял классическую американскую историю Джона Смита и Покахонтас (помните одноименный мультфильм Диснея?), перенес ее действие на вымышленную планету Пандора и при помощи высочайших технологий (тут воздадим почести Питеру Джексону – именно на его новозеландской студии WETA в основном и создавался мир Пандоры) рассказал историю о любви, о терпимости, о необходимости нравственного выбора, о незыблемости простых человеческих (или на’вийских?) ценностей. Не утерял Кэмерон и своей давней способности подбирать своим персонажам нормальные (не гламурные) человеческие лица – это подтверждает и Сигурни Уивер, некогда прославившаяся в кэмероновских «Чужих», и – в еще большей степени – австралиец Сэм Уорсингтон, которого режиссер взял, кажется, за одну лишь его улыбку – неуверенно-ошеломленную улыбку парализованного человека, получившего нежданно крепкие полутораметровые ноги и испытывающего на первых порах одно желание – бежать сломя голову, да так, чтобы только ветер в ушах. И в этом Кэмерон подобен своему герою – он слишком крут, чтобы получив «ноги»-технологии, обращать внимание на некоторую нелепость в нынешние циничные времена истории о любви человека и синей инопланетной девушки.
В завершение, вспоминая несколько претенциозное заявление Кэмерона 12-летней давности о том, что он «король мира», хотелось бы сказать: Long Live The King (of the World)!
|
