|
Официальный сайт Льва Дурова >>
Эпиграфом ко всему творчеству Льва Дурова можно поставить слова самого актера: "Мне кажется, людям никогда не нужно "диктовать": этот подлец, а этот смешной, а тот еще какой-то. В любом фильме, в любом спектакле нужно играть так, чтобы зритель смог почувствовать что-то большее. В этом и заключается, на мой взгляд, драматическое начало роли...".
Героям Дурова тесно в рамках определений. Им тесно даже в рамках своей души, собственной индивидуальности. То, что они хотят, превышает их возможности. Может быть, поэтому дуровские персонажи часто смешны.
Но в то же время конфликт между возможностью и действительностью приобретает трагический характер: это внутренний конфликт души человека, способного на большее, но в силу определенных обстоятельств вынужденного довольствоваться меньшим. В героях Льва Дурова всегда существует "что-то большее". И хотя они, в сущности, обыкновенные люди, за этой "обыкновенностью" видятся нерастраченные силы человека или уже растраченные, но попусту; видится величие человеческой натуры. Дуровские персонажи могут повторить вслед за чеховским дядей Ваней: "Я мог бы при иных обстоятельствах стать Достоевским или Шопенгауэром". Дело не в том, насколько эта возможность реальна. Главное, что она существовала.
Глава 1. Добрый смешной человек.
Поначалу персонажи Дурова оставались обычными людьми, ни на что не претендующими, ни к чему невозможному не стремящимися. Они весело и беспечно шагали по жизни, не задумываясь над ее сложностью. Бегали по экрану этакими жизнерадостными и добрыми "мальчишечками", веселящими всех парнями. Все эти роли игрались под знаком "доброты" и "смеха".
Роль Афанасия в спектакле "В добрый час!" Анатолия Эфроса по пьесе Виктора Розова открыла имя Льва Дурова. Первую роль в кино он сыграл в комедии "Доброе утро". Названия говорят сами за себя. А последующие роли являлись лишь вариациями на тему "доброго смешного человека".
Все это можно объяснить эксплуатацией внешности актера. Но такого объяснения недостаточно. Вернее было бы сказать, что эти дуровские герои, как, например, и персонажи молодого Олега Табакова, явились потребностью искусства на рубеже 50-60-х годов. Инфантильность и доброта, веселость и жизнерадостность - таковы черты молодых героев того времени.
Как писал Гурам Асатиани, "шестидесятые годы отмечены были тем свойством, которое... я назвал бы гуманистическим мягкосердечием. Человек проявлял терпимость к человеческим слабостям, доброту, отзывчивость, сочувствие. С ласковой улыбкой вглядывался он в жизнь и проникался бодрящей уверенностью, что добро реально".
В семидесятые годы мало быть просто "добрым смешным человеком", "взрослым ребенком". И это Лев Дуров показал недавно, сыграв одну из главных ролей в фильме "Облака". Образ Леньки-альтруиста - своего рода развенчание идеала человека 60-х годов. Дуров этой ролью спорит со всем тем, что делал в начале своего творческого пути. Безусловно, актер принимает доброту Леньки, его отзывчивость на человеческое горе, способность к "коммуникабельности". Но, по сути, Ленька беспомощен в своей доброте. Вроде бы все его любят, но никто не принимает всерьез. А доброта Леньки, если можно так сказать, пассивна.
Глава 2. Добрый серьезный человек.
Доброта прораба Сидорова из ленты "Ксения, любимая жена Федора" - трезвая, иногда даже жесткая. Не случайно, что Сидоров поначалу кажется Ксении чуть ли не злодеем. Шутка ли, прораб... А в нашем сознании уже сложился стереотип: если прораб - значит грубый человек, кричащий на рабочих и вечно недовольный. В свою очередь и им всегда недовольны: то закрывает наряды в свою пользу - тогда раздражены рабочие, то завышает результаты выработки, чтобы не прогневать начальство. Мало ли найдется причин быть недовольным этим самым прорабом! Например, Сидорова кто-то из руководителей строительства окрестил "камикадзе" за то, что он не разрешал разгрузку труб на неподготовленной площадке и срывал таким образом выполнение плана по материальному обеспечению.
Сидоров - прежде всего человек дела. У героя Льва Дурова действительно нелегкий, "неудобный" характер. Но еще нужно разобраться, для кого Сидоров неудобен. Наверно, для тех, кому "галочка" в рапорте превыше дела. А Сидорову чужды какие-либо компромиссы - у него четкая и принципиальная позиция, ради которой он ни за что не отступит ни на шаг, потому что уверен, что прав.
Вот это и есть черты современного человека - человека 70-х годов. Разве не таковы Чешков, Лагутин и многие другие?! Разве не добры они к людям?! Конечно, их доброта иная, чем у мягкотелого интеллигента. Это доброта делового человека, осознающего свою правоту, потому что он делает это дело не столько для себя, сколько для коллектива, для всех людей. Такая доброта активна. Человек бьется до конца, чтобы достичь своей цели.
Это не значит, что герой теряет свое человеческое обаяние. Достаточно увидеть Льва Дурова в роли Сидорова, чтобы понять, насколько можно "оживить" схему "делового человека". Актер играет прежде всего конкретного человека, хотя и решающего общие для всех вопросы. Если хотите, он играет обыкновенного человека, ничем не выдающегося в отличие, например, от Чешкова. В пьесе Игнатия Дворецкого даже подчеркивается, что Чешков - "человек со стороны". Про Сидорова можно сказать: "свой человек", но не тот, что "свой в доску", а просто такой же, как и все вокруг. Не случайно, что и фамилия у него наиобыкновеннейшая - Сидоров.
Но все-таки, если из-за этого человека создается такой конфликт, значит он - необыкновенный? Однако Сидоров, вкладывая в работу всего себя, требует от общества гораздо меньше, чем ему положено. Может быть, поэтому он не очень заметен. Это тоже своего рода доброта - доброта созидателя, серьезного человека, то есть серьезно относящегося к своему делу и к жизни, но, несомненно, веселого человека.
В картине "Последний день зимы" Дуров сыграл похожую роль - бригадира строителей. Конечно, этот образ трактуется не совсем так, как образ Сидорова. Но все же хотелось бы предостеречь актера от создания новой галереи персонажей теперь уже "добрых серьезных людей".
Глава 3. Смешной серьезный человек.
Но обратимся к тому моменту, когда случай представил Льву Дурову возможность сыграть роль "загадочного человека" в фильме "Девять дней одного года". Возможно, что там впервые актер сыграл характер, а не использовал свою внешность живого, обаятельного парня. "Загадочный человек" стал для Дурова как бы истинным началом его творчества, и все последующие роли можно назвать вариациями на ту же тему. Нет, актер никогда больше не повторился. Но "зерно" этой, по сути, эпизодической роли из "Девяти дней одного года" стало "зерном" его галереи героев. Именно в "загадочном человеке" Лев Дуров нашел "что-то большее". Дело не в том, что за пределами эпизода угадывались характер и жизнь "до и потом" - угадывались комизм и одновременно трагизм человека, поступающего так, как он не хочет поступать. Загадочный человек, сидящий на свадьбе Гусева и следящий, чтобы никто не сказал ничего лишнего, хочет казаться серьезным. Он делает свое "ответственное дело" искренне - и все-таки смешон, и сам это понимает. Но иначе нельзя - и "загадочный человек" выполняет порученную работу, можно сказать, с добросовестностью Сидорова.
Добросовестно дует в трубу и трубач Гаврила из ленты "Егор Булычов и другие". Впрочем, это мягко сказано. Он дует с наслаждением, хотя внешне сосредоточен и не показывает своего отношения к происходящему. Хочет Егор Булычов, чтобы он дул - вот и дует. Но на самом-то деле Гавриле доставляет большое удовольствие дуть в трубу, издеваясь вместе с хозяином над обитателями дома. Это, если хотите, бунт не только Булычова, но и Гаврилы. Во всяком случае, это форма высвобождения из рамок самого себя и своего унылого существования - отстраниться от мира и, с иронией взирая на него, дуть в трубу, подобно архангелу Гавриилу, как будто от этого зависит судьба человечества.
Уже здесь мы сталкиваемся с проблемой маски и лица в творчестве Льва Дурова. Трубач Гаврила, каков он есть, словно вступает в конфликт с Гаврилой, каким его видят другие. Но это еще не явный конфликт, точно так же, как и в эфросовском спектакле "Дон Жуан", где Сганарель-человек, высказывающий мнение о своем хозяине Гусману, не совпадает со Сганарелем-слугой.
Сганарель даже испытывает мучение, наблюдая за поступками Дона Жуана. Пробует наставить его на путь истинный, но не может ничего поделать. Сганарель свободен в речах до тех пор, пока не вступают в права отношения между хозяином и слугой. Он вынужден подчиняться, но, в сущности, это лишь в и д и м о с т ь подчинения. Единственное, что удерживает Сганареля, это жалованье. И когда Дон Жуан проваливается в преисподнюю, его слуга горестно восклицает: "Ах, мое жалованье, мое жалованье!". Может быть, потому Сганарель напоминал Дону Жуану о "Суде неба", что предполагал такой исход, а отнюдь не пытался осудить своего хозяина, словно понимая, что все его поступки - проявление свободы в несвободном мире. Но независимо от этого конфликт маски и лица у дуровского Сганареля не имел трагического характера. Этот Сганарель - еще "смешной серьезный человек".
Окончание следует >>
|
