|
Режиссер Роман Полянский имеет немалое отношение к мистике. Причем она присутствует не только в фильмах «Неустрашимые убийцы вампиров»/«Бал вампиров», «Ребенок Розмари», «Макбет», «Чистая формальность» (тут Полянский выступил только как актер, играя не обычного инспектора полиции, а своего рода представителя Страшного Суда) и «Девятые врата», но ощущается в «Отвращении» и «Жильце», а тема неотступного Рока заявлена практически в каждой его ленте. Пожалуй, лишь картина «Что?» (другое название - «Дневник запретных снов») имеет приметы сатирической фантазии, представляя собой материализацию весьма странного сна. Да так и не осуществившийся (из-за разногласий с актером Джоном Травольтой) проект экранизации «Двойника» Федора Достоевского можно было бы счесть фантасмагорией, опять же настоенной на мистике.
И вообще мотив двойничества - чуть ли не центральный в творчестве Романа Полянского, причем речь идет и о разорванном сознании индивида, способного впасть в шизофренический бред, и о оборотнической сути самой реальности, которая кажется перевоплощением чего ирреального, абсолютно непознаваемого, изначально чуждого для человека, чувствующего самого себя заброшенным в этот мир, тотально одиноким, богооставленным. Запредельное и дьявольское (в понимании Полянского) - это как раз подтверждение ницшеанской формулы «Бог умер». Хотя идея сверхчеловека совершенно неприемлема для режиссера, который скорее является «певцом маленьких людей», и не столько в традиции Гоголя и Достоевского (пусть с ними ощущает какое-то дальнее родство), сколько в манере Кафки, острее всего передавшего отчаяние и растерянность «жильца распадающейся империи», без вины виноватого, всего боящегося, а главное - одержимого кошмаром однажды оказаться в «паутине Дьявола», превратившись в какого-нибудь паука. И не так уж страшна смерть, поскольку ряд героев Полянского готовы добровольно расстаться с жизнью на самой последней грани безумия, а пугает именно этот мрачный удел стать вольно или невольно «служителем Сатаны», даже вынужденно породниться с ним, то есть уподобиться ему, испытав непоправимую метаморфозу.
Но парадокс творчества Романа Полянского заключается в том, что при всей своей тяге к абсурдно преподнесенной метафизике, к странному, подчас черному юмору, схожему со «смехом висельников», к откровенному заигрыванию с опасностью и вообще со смертью (что в жизни не раз приводило самого режиссера к скандальным ситуациям, а однажды кончилось кровавым исходом, когда банда Мэнсона расправилась с актрисой Шэрон Тейт, беременной женой Полянского), он не очень-то верит в существование чего-то сверхъестественного. Фильмы Полянского выстроены настолько искусно и виртуозно, что даже в «Ребенке Розмари» и «Девятых вратах» не останется ни грана мистики, если трактовать их с точки зрения воспаленного воображения персонажей - беременной женщины из Нью-Йорка или излишне впечатлительного торговца антикварными книгами. Подобно тому, как Макбет, доверившись пророчеству колдуний, принимает хитроумную выходку соперников за двинувшийся на него Бирнамский лес, так и другие герои Романа Полянского (например, в «Отвращении» и «Жильце») готовы лишиться ума от того, что им померещилось. Сам же режиссер высмеял эту наивную подозрительность, граничащую с манией, еще в «Бале вампиров», где все растиражированные в литературе и кино мифы о графе Дракуле восприняты с пародийной издевкой.
Вселенское Зло намного реальнее и даже обыденнее, чем мы себе это представляем. Оно может таиться внутри человека, до поры до времени не осознающего своего двойничества; быть вполне нормальным проявлением его неоднозначной натуры, склонной и к дурным поступкам, и к порочным влечениям (эта тема, начатая еще в польском дебюте «Нож в воде», варьировалась позднее в англо-французских по производству лентах «Тэсс» и «Горькая луна»); представлять угрозу со стороны вторгнувшихся во вроде бы уравновешенную жизнь («Тупик», «Китайский квартал», «Неистовый»). А в «Смерти и Деве», наиболее политизированной из всех работ постановщика, который всегда словно кичился своим космополитизмом и неангажированностью, нечто дьявольское приобретает конкретное воплощение в образе бывшего мучителя из застенков одной из латиноамериканских стран, где царствовал режим военной диктатуры. И, наконец, сейчас, когда Полянскому исполнилось уже 67 лет, он, в детстве прошедший через ужасы краковского гетто и издевательств немецких солдат, потерявший мать в концлагере, впервые приступает к съемкам будто исповедальной картины «Пианист» (кстати, она основана на воспоминаниях польского музыканта и композитора Владислава Шпильмана) об узнике, сумевшем пережить Холокост и сохранившем способность творить.
Так что, если разобраться по методике психоанализа, все страхи, мании и подозрения, от которых Роман Полянский стремился избавиться в своих фильмах на протяжении сорока лет, гнездятся отнюдь не в ирреальном мире, «по ту сторону добра и зла» (вспомним еще одно понятие Ницше), а в обостренных переживаниях маленького мальчика, для которого действительность оказалась хуже любого кошмара. Ад, устроенный людьми на Земле, куда безжалостнее и жесточе, чем все ужасающие подробности Страшного Суда или натуралистические живописания мук грешников в «геенне огненной».
Кстати, любопытно, как опыт затворничества в гетто своеобразно трансформировался в творчестве Полянского в подчас навязчивом создании на экране замкнутого пространства с ограниченным числом персонажей, порой не более трех («Отвращение», «Ребенок Розмари», «Жилец», «Смерть и Дева»). Узниками в замках чувствуют себя герои «Бала вампиров» и «Макбета». Ощущение клаустрофобии возникает даже в тех случаях, когда действие происходит вроде бы на открытой территории, чаще у моря или в море («Нож в воде», «Тупик», «Что?», «Пираты», «Горькая луна»). Но и персонажи, нормально уживающиеся в толчее городских мегаполисов, лишь только встретившись с опасностями за пределами привычного ареала обитания, начинают испытывать своего рода агорафобию и манию преследования («Китайский квартал», «Неистовый», «Девятые врата»). Более того, какое-либо конкретное место, допустим, Чайнатаун в Лос-Анджелесе, оказывается мистически проклятым, куда лучше вообще не соваться, чтобы не попасть в лапы смерти.
Однако кое-кто даже удивлялся, что и раньше Роман Полянский предпочитал не переходить самый последний рубеж, и в своей последней ленте «Девятые врата» опять остановил героя на пороге Ада. Но вот теперь, став членом Академии изящных искусств во Франции, гражданином которой он является уже с 1979 года, получив звание почетного доктора в родной киношколе в Лодзи, а также удостоившись чести быть отныне почетным гражданином этого города, Полянский возвращается через 38 лет в Польшу, чтобы снимать на аутентичной натуре невыдуманную историю о подлинном вместилище Зла. До подобного не додумались ни сочинители Библии, ни Данте в «Божественной комедии», ни изощренные фантасты. Реальность куда фантастичнее самых мрачных прогнозов. Массовое уничтожение людей осуществлялось не злобными инопланетянами, а человекоподобными существами, в которых не осталось ничего человеческого за душой. И это происходило не в предостерегающей антиутопии типа «Войны миров», а в хронике событий второй мировой войны.
Остается только увидеть воочию, как мир за Девятыми вратами наконец-то будет передан на экране тем, кто там побывал и несколько десятилетий не решался опять туда заглянуть даже через визир кинокамеры. Почему-то думается, что это будет своего рода «2001 год: Земная одиссея» - фантастика наоборот, антиутопия о прошлом.
Фильмография Романа Полянского
(родился 18 августа 1933 года в Париже)
1962 - Нож в воде (Noz w wodze) Польша
1965 - Отвращение (Repulsion) Великобритания
1966 - Тупик (Cul-de-sac) Великобритания
1967 - Неустрашимые убийцы вампиров / Бал вампиров (The Fearless Vampire Killers / Dance of the Vampires) Великобритания-США
1968 - Ребенок Розмари (Rosemary’s Baby) США
1971 - Макбет (Macbeth) Великобритания
1972 - Что? / Дневник запретных снов (Che / Diary of Forbidden Dreams) Италия-Франция-ФРГ
1974 - Китайский квартал (Chinatown) США
1976 - Жилец (Le locateur) Франция при участии США
1979 - Тэсс (Tess) Франция-Великобритания
1986 - Пираты (Pirates) Франция-Тунис
1987 - Неистовый (Frantic) Франция-США
1992 - Горькая луна (Bitter Moon) Великобритания-Франция
1994 - Смерть и Дева (Death and the Maiden) Великобритания-США-Франция
1999 - Девятые врата (The Ninth Gate) Франция-Испания
2001 - Пианист (The Pianist) Франция-Германия-Польша-Великобритания, проект в работе
|
