|
В последнее время в нашем обществе наметились две противоположные тенденции в отношении наркотических средств. По одной из них (что отстаивают сторонники широко понимаемой демократии), надо чуть ли не узаконить распространение некоторых наркотиков, также официально повысив разрешённую для хранения и употребления дозу. А согласно другой точки зрения, которой придерживаются прежде всего врачи, даже слабая форма наркозависимости может привести к довольно серьёзным последствиям. И их лозунг звучит убийственно просто: «Лёгкие наркотики - тяжёлая смерть».
Между тем в мировом кинематографе появилось уже немало фильмов, которые случайно или вполне преднамеренно внушают мысль, что вовсе нет ничего плохого в увлечении подростков и вообще молодёжи, например, таблетками амфитамина или «экстази», ставшими почти непременными атрибутами своеобразной «клубной субкультуры». Глотая под заводную музыку дополнительные препараты для поднятия жизненного тонуса и возбуждения беспечного настроения, отдаваясь вволю энергичным ритмам танца, вдобавок подогревая себя пивом или алкогольным коктейлем, юная публика отрывается по полной программе в вечерних и ночных развлекательных заведениях.
Одна из таких безрассудных американских лент про «отвязное» времяпрепровождение называлась Go - она дословно переводится как «Иди», но на американском жаргоне также означает нечто типа «Оторвись» или «Улетай» (у нас на видеокассетах присвоили заголовок «Экстази»). Но и по вполне классическому словарю Go может иметь весьма печальную интерпретацию: «Исчезни», «Сгинь» и «Погибни». Допустим, знаменитые роман и фильм Gone with the Wind - это ведь и «Унесённые ветром», и «Сгинувшие без следа».
Вот почему довольно точным по отношению к молодёжной тусовочной картине 33-летнего Дага Лаймена о нестерпимом желании несовершеннолетних калифорнийцев побыстрее узнать «все прелести» бурной жизни, является слоган, придуманный неким пользователем интернет-базы imdb.com. Тем более, что фраза Unbearable Lightness of Going переиначивает название культового романа Милана Кундеры Unbearable Lightness of Being («Невыносимая лёгкость бытия»). Тут речь идёт всего лишь о «Невыносимой лёгкости улёта», резко контрастирующей со щемящим чувством исчезнувшей свободы славной эпохи шестидесятых годов и, в частности, краткого периода «пражской весны».
Ныне звучит уже ностальгически мотив своеобразного бегства от действительности, что пытался выразить ещё один, как и Кундера, чехословацкий невозвращенец Милош Форман в своих картинах, снятых уже в Америке («Отрыв», «Кто-то полетел над гнездом кукушки», «Волосы»). Причём во второй и третьей из упомянутых работ он непосредственно, а не всё-таки косвенно, как в «Отрыве», позволил героям впасть в состояние непродолжительного наркотического транса, после которого следовал куда более губительный слом, нежели обычная «ломка» того, кто ненароком пристрастился к подобному зелью.
Садистски жесток диктат врачей и санитаров в психиатрической клинике, отомстивших главному возмутителю спокойствия МакМёрфи и всей его весёлой компании, в первую очередь - молодому парню Билли Биббиту. Совершенно безжалостно действие военной машины, под жернова которой по ошибке попал бездумный хиппи Бергер вместо наивного добровольца Буковски, собиравшегося отправиться на войну во Вьетнам. И то, и другое было понято Форманом, лично на себе испытавшим давление коммунистического режима в родной стране, именно как пример тоталитарного ограничения права каждого человека на свободу.
Существенная разница между хиппующими бунтарями 60-х и современными «раздолбаями» как раз в том и заключается, что нынешнее поколение, протестуя против ненавистного им мира взрослых во всё-таки более юном возрасте, нежели предшественники, в основном не преследует какие-либо важные общественные или индивидуальные цели, а лишь стремится заполнить пустоту жизни, конкретно - «убить текущий вечер». Впрочем, началось это бесцельное хождение по многолюдным тусовкам ещё в 80-е годы, чему посвящён новый американский фильм «Клубная мания» (в оригинале вообще называется «Монстр вечеринок») о реально существовавшем парне по имени Майкл Элиг. Он непременно хотел прорваться в недоступную среду крутых обитателей нью-йоркских ночных клубов и стал сам организовывать прикольные действа с участием всех, кто хотел задарма повеселиться, пока это не кончилось для него гнетущей наркозависимостью и хуже того - хладнокровным и ужасающим по подробностям убийством знакомого наркодилера.
Интересно, что играет этого сущего монстра со вроде бы ангельским обликом теперь повзрослевший киновундеркинд Маколей Калкин, который в 14-летнем возрасте являлся рекордсменом по гонорарам для детей-звёзд (получал по $8 млн. за роль), а потом, подобно целому ряду рано прославившихся актёров, не удержался от всевозможных злоупотреблений. И совсем недавно был арестован полицией - теперь ему угрожает срок за хранение марихуаны и медицинских препаратов без рецептов врача.
А Эдварда Фёрлонга (мальчик из «Терминатора 2») или Брэда Ренфро («Клиент», «Способный ученик») уже не раз задерживали за различные правонарушения на почве пьянства и наркотизации. Но вот для того, чтобы изобразить в «Садисте» абсолютно законченного подонка, издевавшегося над своими сверстниками, в том числе заставляя их заниматься сексом под воздействием принятой «дури», позвали всё же не Ренфро, доверив ему лишь второплановую роль, а более воздержанного в жизни Ника Стала. Между прочим, он потом «украл» у Фёрлонга и роль в «Терминаторе 3», поскольку продюсеры явно не хотели рисковать с молодым исполнителем, не способным контролировать себя.
Так что в Голливуде при случае, если надо выбирать между талантом и умением вести себя надлежащим образом, предпочтение отдаётся второму. И, допустим, мало кто решается теперь работать вместе с Робертом Дауни-младшим, который никак не может преодолеть, как ни пытается, свою губительную страсть к наркотикам, из-за чего он несколько раз оказывался в тюрьме. А впервые, по собственным словам, попробовал марихуану ещё в восьмилетнем (!) возрасте, причём из рук отца, не столь уж известного режиссёра Роберта Дауни-старшего. Зато на «фабрике грёз» ценят, когда беспутные девицы и юнцы решительно отказываются от скверного имиджа, что произошло, к счастью, с Дрю Бэрримор.
Дрю прославилась (с благословения Стивена Спилберга, её крёстного отца и в реальной жизни) в семилетнем возрасте в фильме «Е.Т., Инопланетянин», а к 15 годам, когда вышла автобиографическая книга «Маленькая девочка потеряна», Бэрримор успела пристраститься к алкоголю и наркотикам. Бросив школу и уйдя из родительского дома, предавалась довольно сомнительным связям, нанесла на своё тело шесть татуировок, в 19 лет выскочила всего лишь на пять с половиной недель (!) замуж - и, осознав собственную глупость, тут же развелась.
Накануне своего 20-летия появилась обнажённой на обложке «Плейбоя» - расстроенный подобным поведением крестницы Спилберг был вынужден с явным намёком прислать ей в качестве подарка на день рождения стёганое одеяло с сопровождающей запиской: «Прикройся!». Но где-то с 1998 года, когда Дрю исполнилось 23 года, она всё-таки одумалась, снялась в нескольких успешных романтических комедиях в рамках «голливудского мейнстрима», сама пожелала стать продюсером и к нынешнему моменту превратилась в одну из самых высокооплачиваемых и уважаемых персон в мире кинобизнеса, что нашло подтверждение в феврале 2004 года благодаря закладке специальной звезды в её честь на Аллее славы в Голливуде.
Однако это является скорее всего исключением из правила, поскольку и собственный отец Дрю Бэрримор, практически несостоявшийся актёр Джон Бэрримор-младший, сын кинозвезды прежних времён Джона Бэрримора-старшего, успел сгубить свою карьеру ещё до рождения дочери, неоднократно попадал в тюрьму за пьянство, избиение жён, употребление наркотиков и демонстративное асоциальное поведение. А чем всё это кончилось? Прикованный к инвалидной коляске 70-летний старик, страдающий также и от душевного расстройства, был привезён в 2003 году в лос-анджелесский суд, где решался вопрос о том, кто будет его опекуном, поскольку даже дети отказывались от каких-либо контактов с отцом - и в итоге Джона Бэрримора поместили в дом престарелых. Недавно Дрю с большим трудом согласилась там его навестить - и выбежала вся в слезах, не в силах вынести весьма тягостное зрелище.
А вот на Вуди Хэррелсона, знаменитого в первую очередь из-за фильма «Прирождённые убийцы», дурной пример отца, не раз арестовывавшегося и поныне отбывающего тюремный срок по обвинению в наёмном убийстве федерального судьи, видимо, никакого впечатления не произвёл. Он сам в 22-летнем возрасте был задержан полицией за совершенно неадекватное поведение на улице, мешающее движение транспорту. Поскольку в дальнейшем Вуди стал заядлым активистом, требующим легализации марихуаны, то нетрудно догадаться, что и тогда он вполне мог находиться в состоянии дурмана. Хэррелсона неоднократно привлекали к ответственности за попытку выращивания конопли в штате Кентукки и за открытые выступления в поддержку распространения лёгких наркотических средств, хотя он в оправдание ссылается на то, что в малых дозах они используются при производстве целого ряда промышленных продуктов.
Кстати, можно сказать, что и при создании некоторых фильмов как будто на самом деле применяются (и порой в весомом количестве!) некие наркотики, если эти произведения начинают походить на галлюциногенные видения, проще говоря - «глюки». И, как правило, молодёжная аудитория воспринимает даже с восторгом подобные послания для посвящённых, позволяющие им ощущать себя чуть ли не участниками своеобразного «наркотического причащения».
Ладно, если это представлено лишь в комическом плане, как в ленте «Спасите Грейс» (в оригинале содержится каламбур: Saving Grace - это ведь и «Спасительная милость»), где британская домохозяйка после самоубийства мужа-банкрота неожиданно обнаруживает, что может существенно поправить финансовые дела, выращивая коноплю на своём садовом участке. Вот и наше кино уже «доросло» до шуточек-прибауточек на тему «улётов», судя, допустим, по двум сериям авантюрно-криминальной комедии «Даже не думай» - название говорит само за себя!
Но не может не смущать, что вот таким неназойливым образом идея естественности и вообще привычности употребления наркотиков внедряется в сознание зрителей. И для них «Кислотный дом» (воспользуемся названием британской чёрной трагикомедии по рассказам шотландского писателя Ирвина Уэлша, прославившегося своего рода «сюрреалистическими одами наркотизации», начиная с Trainspotting, что у нас очень приблизительно перевели как «На игле») становится словно дом родной, где все - свои, кто дружно и не без удовольствия оттягивается в наркотическом угаре, абсолютно не задумываясь о неизбежных последствиях.
|
