|
Хотя лучшие российские фильмы завоевывают международные награды, рейтинг отечественного кино у зрителей падает. «Труд» выяснил, куда уходят немалые государственные средства, выделяемые на кинематографию, и нужны ли публике картины, снятые на госденьги.
Во вторник состоялось заседание Правительственного совета по развитию отечественной кинематографии. Премьер-министр, а по совместительству и председатель совета Владимир Путин обозначил векторы развития российского кино. Так, главной новостью стало сокращение госфинансирования. Если в 2010 году было выделено 4,9 млрд. рублей, то в 2011-м — 4,3 млрд. «В 2010 году из вышедших на широкий экран 338 фильмов лишь 69 — отечественные, — сказал премьер. — Это не только потому, что мы их мало снимали, а потому, что кинопрокатные компании отказывались связываться с заведомо убыточными и скучными картинами».
Путин мог назвать и более показательные цифры: из 69 фильмов окупились только шесть. Среди них лишь один патриотический — «Кандагар», остальные — комедии и фэнтези: «Наша Russia: Яйца судьбы», «Любовь в большом городе-2» и другие. Суммарные сборы отечественных фильмов в прокате в 2010-м составили 159 млн. долларов (4,7 млрд. рублей), даже меньше, чем размер господдержки.
После развала СССР слова Ленина о «важнейшем из искусств» немного подзабыли, но сейчас они снова входят в моду. Реформы финансирования кино лишний раз доказывают, что правительству отнюдь не безразлично, какие фильмы снимают в нашей стране. Но на патриотическом и военном кино, которое так важно власти, невозможно построить мощную индустрию.
Денежное давление
Главный рычаг управления киноиндустрией в нашей стране — бюджетные деньги. В этом отличие России от развитых кинематографических держав Запада, где основную нагрузку берут на себя частные фонды. Даже с учетом нынешнего сокращения финансирования наша власть год от года проявляет щедрость. Но достаются эти деньги, как правило, определенным лицам и под определенные фильмы. Последняя реформа прошла под красивым лозунгом возрождения кино как индустрии, которая будет производить картины, способные конкурировать с голливудскими блокбастерами.
Реформа эта началась в 2009 году: сначала был создан Фонд социальной и экономической поддержки отечественной кинематографии, выделены деньги в размере 4,9 млрд. рублей и выбраны восемь компаний-мейджоров, которым досталась львиная доля бюджетных денег — 2,8 млрд. Остальное отошло в Минкульт: эта сумма предназначена для поддержки авторского, анимационного и экспериментального кино, а также социально значимых фильмов. Студии-мейджоры должны производить блокбастеры. Минкульт, в свою очередь, спонсирует фильмы, которые могут стать «фестивальными хитами». По крайней мере так кажется на первый взгляд.
На деле у реформы есть и оборотная сторона. Здесь речь идет уже не столько об окупаемости фильмов в прокате или их потенциальном успехе на фестивалях мирового уровня, а об идеологии. Лучше всего это доказывают слова премьер-министра Владимира Путина, который и был инициатором реформы. Еще в 2008 году он заявил, что отныне государство будет поддерживать только фильмы, соответствующие стратегическим интересам страны. В чем эта политика заключается, уже можно судить — появился целый список приоритетных тем, где ведущее место занимают патриотизм и религия.
Для галочки
Еще в прошлом году Фонд социальной и экономической поддержки объявил список из 13 социально значимых картин, которые получили финансирование из бюджета. В контексте этих 13 фильмов словосочетание «социально значимый» становится синонимом патриотизма. Все представленные проекты - либо о войне, либо о православии: крестясь и молясь, доблестный русский народ одолеет любого врага. Василиса Кожина победит дьявольское увлечение офицером французской армии и спасет родную деревню («Василиса Кожина»), святитель Алексий принесет жертвы, чтобы сотворить чудо («Орда»), набожный старик из глухой сибирской деревни будет спасать внука и икону («Тундра. Монамур»). И так далее в том же духе.
Все заявки, которые приходят в департамент по кинематографии Минкульта, также делятся по приоритетным темам. Шансы получить деньги, если проект им соответствует, повышаются в разы.
Особенно «патриотично» выглядят проекты документальных фильмов. Среди сотни с лишним картин, получивших господдержку, 45 фильмов будут сняты на военно-патриотическую тематику, еще 23 — на религиозную. Названия говорят сами за себя: «Дни русской боевой славы», «Приготовиться к бою», «Матушка и Храм», «Вера и патриотизм», «Отец мой духовный», «С помощью Божьей — к милосердию и любви».
А если проект фильма имеет общенациональное значение, то департамент может обеспечить и все 100% бюджета ленты, хотя по закону доля государственного участия не должна превышать 70%.
То, что названные фильмы, скорее всего, никто не увидит, сомнений не вызывает. Во-первых, документальное кино в широкий прокат выходит крайне редко. Но даже если представить на афишах названия «Матушка и Храм» или «Вера и патриотизм», то вряд ли рядовой зритель сделает выбор в пользу отечественного продукта и пропустит очередной голливудский блокбастер. Остается телевизор, но представленные проекты — нетелевизионные. Получается, что большинство картин ждет незавидная судьба — лежать на полке как свидетельство абсурдной системы распределения бюджетных денег.
«Такая система финансирования ничем хорошим не кончится, — уверен киновед и социолог Даниил Дондурей. — Самое главное, что она безнаказанна: деньги бюджетные, возвращать их не надо, смотреть никто не будет, а отвечать тоже никто не будет. Наверное, один или два фильма будут нормальными. Но это исключение».
«Перед нами гигантская машина по освоению даже не бюджетных средств, а самой проблематики, — считает Даниил Дондурей. — Выбранные фондом фильмы в подавляющем большинстве случаев люди смотреть не будут. Ни про генерала Скобелева, ни про Василису Кожину, ни про святителя Алексия». По его мнению, деньги на такие проекты выделяются просто затем, чтобы поставить галочку: «Мы родину любим? Любим. Деньги даем? Даем. Галочки ставим».
Патриотизм без зрителей
Идеологическое (читай: патриотическое) кино не окупается в прокате. Едва ли можно насчитать пару-тройку фильмов, которые собрали хорошую кассу. Из положительных примеров — «Кандагар» (продюсерский проект Ильи Неретина, режиссер — Андрей Кавун) и «9 рота» Федора Бондарчука, которые стали настоящими зрительскими хитами. Другие религиозно-военные блокбастеры не смогли отбить даже собственный бюджет, не говоря о том, чтобы выйти в плюс.
Самый яркий пример, уже ставший хрестоматийным, — прошлогодний провал Никиты Михалкова с картиной «Утомленные солнцем-2: Предстояние», которая при бюджете 43 млн. долларов смогла собрать только 7,5 млн. Та же участь постигла и «Брестскую крепость» Александра Котта, полностью профинансированную государством. С фильмами на религиозную тематику дела обстоят еще хуже: «Поп» Владимира Хотиненко, расхваленный деятелями РПЦ, зрителей не привлек и собрал лишь 1,6 млн. долларов.
Эти коммерческие провалы показывают, что продюсеры, получившие господдержку, не очень-то думают о реальных зрителях, считая, что такой «заманухи», как количество взрывов и прочих аттракционов, вполне достаточно. На самом деле публика не так проста и вполне разбирается, где качественное эффектное кино, а где его имитация. Средний возраст кинозрителя колеблется около отметки 20 лет, разумеется, они предпочтут отечественной героике второго сорта голливудскую комедию или блокбастер. Ведь даже американские супергерои иногда снимают свои суперменские костюмы и выглядят более человечно, чем все наши комдивы Котовы, экранные адмиралы и батюшки вместе взятые. «Делать фильмы про пограничников или военных героев и ожидать, что люди автоматически захотят их увидеть, это советская идеология», — резюмирует Даниил Дондурей.
Равняйтесь на Михалкова
По мнению Дондурея, патриотическое и тем более идеологическое кино совсем необязательно должно быть военным или религиозным. «Можно снять хорошее патриотическое кино о молодой женщине, которую оставил муж, но ей удается сохранить бизнес, воспитывать ребенка, поддерживать своих родителей и еще сдавать одежду пострадавшим от пожаров, — рассказывает Дондурей. — Разве это не патриотическое кино?»
Но пока идеология воспринимается нашими кинодеятелями слишком конкретно и прямолинейно. Похоже, для большинства сценаристов и режиссеров катехизисом является хоть и раскритикованный в прессе, но, видно, не лишенный казенной привлекательности манифест Никиты Михалкова: согласно ему у нашего народа три главные цели — молиться, сражаться и побеждать.
Мнения
Илья Неретин, продюсер фильма «Кандагар»:
— Нереально построить отлаженную киноиндустрию без идеологии. Но для начала идеология просто должна быть. До тех пор, пока ее нет, появляются единичные попытки частных лиц придумать за государство его идеологию. Если это совпадает с чаяниями людей, то тогда кино получается и успешно проходит в прокате. Любому американскому кинодеятелю понятно, что кино любого жанра есть сфера приложения идеологии — государственной, корпоративной, общественной, какой угодно, — но без нее кино — лишь набор «движущихся картинок». Среди российских идеологических проектов я могу назвать картины «9 рота», «Брат» и «Груз 200» Алексея Балабанова.
Карен Шахназаров, режиссер, генеральный директор концерна «Мосфильм»:
— Кино, как и любое другое искусство, по своей природе идеологично. Другое дело, что мы все до сих пор живем призраками Советского Союза и боимся самого слова «идеология», хотя на самом деле это идеи, они составляют основу любого искусства. Христианство — это тоже идеология. Искусство Ренессанса — тоже идеология, оно базировалось на христианских сюжетах. По-этому, конечно, если государ-ство дает деньги на кино, оно выступает заказчиком. Другой вопрос — во что это выльется.
|
