|
Сергей Бодров: «В Голливуде мне легко, потому что там очень много приезжих и никто не говорит им: «Понаехали...»
На его счету более тридцати сценариев, семнадцать режиссерских работ, участие в престижных конкурсах и призы международных фестивалей. Три «Ники», две номинации на «Оскар». Сергей Бодров входит в обойму режиссеров-космополитов, свободно передвигающихся по миру, снимает кино там, где интереснее, и повсюду свой среди своих. Накануне премьеры новой картины «Дочь якудзы», снятой в соавторстве с Гукой Омаровой, режиссер поделился с «Итогами» своими мыслями о России, Азии и Америке.
— Ситуация в стране напряженная — то кризис, то пожары. А вы несерьезную вещь сняли, комедию. Над кем смеетесь, Сергей Владимирович?
— Смеяться, как мне кажется, всегда стоит над собой прежде всего. Я давно хотел сделать комедию. Но обычно, когда начинаешь снимать, думаешь, что надо что-то такое серьезное сказать, чтобы народ задумался… А тут Сергей Сельянов предложил идею «Дочери якудзы». Сначала я согласился только помочь Гуке Омаровой («Шиза», «Баксы». — «Итоги»). И как-то легкомысленно втянулся. Хотя сознавал, что комедия дело неблагодарное. Вряд ли кто сейчас понимает, что народу смешно, а что нет. Тут можно ориентироваться только на себя, на близких людей. Но с другой стороны, комедия — дело, напротив, очень благодарное. Я сам люблю смеяться в зале, даже над дурацкими шутками.
— У вас там Виктор Сухоруков смешно пропагандирует харакири. Кто это придумал?
— Я придумал. Витя Сухоруков играет бывшего учителя, изгнанного из школы. Он поселился на берегу моря и открыл школу харакири, призывая всех продажных чиновников прийти к нему учиться. Идея героя Сухорукова — заставить, чтобы они сделали харакири. Наша главная героиня, японская девочка, говорит ему, что в Японии это вообще-то дело добровольное. Но он уверен: наши добровольно не будут, им харакири насильно надо навязывать.
— Если смеяться нужно над собой, зачем вам тогда японцы?
— Мы и японцы — это нечто противоположное друг другу. Разные психологические типы, разные жизненные правила. Японец с молоком матери впитывает простую истину, что работу надо делать очень хорошо. И не дай бог сказать ему: ты плохо работаешь. Это самое глубокое оскорбление. Настоящий человек в их системе ценностей может этого не пережить. И действительно сделать себе харакири.
— Ну, сейчас японцы чаще прыгают из окон своих офисов.
— Да, прогресс упростил задачу. Но состояние глубокого недовольства, невыносимого разочарования в себе осталось. У нас же — работа не волк, в лес не убежит. Вот наше кредо.
— Это все же поверхностное суждение, разве нет?
— Конечно, поверхностное. Мы же говорим о комедии. А она не имеет дела с какими-то глубинными философскими идеями. Работает с тем, что на виду и на слуху. Зрители должны смеяться не над специально придуманными хохмами, а над чем-то узнаваемым.
— Но ведь у картины будет и прокат в Японии...
— В фильме есть и японская история. Про дедушку — он главный якудза, мафиозный босс — и его внучку. Кстати, в этом сюжете есть не только смешное, но и трогательное. Девочка летела в Италию, но по дороге потерялась, оказалась на юге России, в чужой стране совсем одна.
— Фактически то же самое произошло и с Чикой Аракавой, исполнительницей этой роли. Как же вам доверили увезти японского ребенка в далекую Россию?
— Ребенок, естественно, приехал в Россию с мамой. Вообще девочка необыкновенно хороша. К нам на кастинг приходило очень много детей. А японские дети — это отдельная история. Вот пришла одна девочка, звезда. Ей лет десять, а она уже снялась в тридцати фильмах. Маленькая такая, усталая. Я ее спрашиваю: «Зачем ты, миленькая, к нам пришла, почему тебя это заинтересовало?» А она: «Я еще никогда не работала с русским режиссером, надо попробовать». Мы ее не взяли. Измученный ребенок нам не подходил. Пришла другая, более энергичная, деловая, но тоже немножко уже, как бы сказать, попользованная. Она только что приехала из Китая, где снималась, ей пришлось выучить китайский язык за два месяца. Тоже мимо. И, наконец, наша Чика появилась. Смешная, позитивная. Пришла сама, без мамы — она недалеко живет от того места, где мы проводили кастинг.
— Она тоже в Японии уже звезда?
— Нет, она как раз не звезда. Но снялась в нескольких фильмах. Мы ей поставили задачу недетскую: слушай, надо выучить диалоги на русском языке, надо выучить итальянскую оперу.
— Оперу-то зачем?
— По сюжету она поет из «Мадам Баттерфляй» Пуччини. Опера очень трудная для исполнения. И еще ей надо было научиться драться на палках. Кэндо вообще-то у них национальное занятие, раньше японских детей всех поголовно учили драться на бамбуковых палках. Но Чика не умела, так как несколько лет назад это перестало быть обязательным. За месяц до съемок научилась.
— Не так уж много в мире фильмов, где режиссерами числятся два человека. Навскидку могу только братьев Коэнов и Вачовски вспомнить. Как вам работать в тандеме?
— Это была ошибка. (Смеется.) Трудно снимать вдвоем. Хотя мы с Гукой много вместе работали, но в другом качестве.
— Она же у вас играла еще в фильме «Сладкий сок внутри травы»?
— Да, когда была еще школьницей. У нас замечательные отношения, но на площадке у нее железный характер. И я тоже нелегок. А картину надо было делать быстро, по четкому расписанию. Мы закончили и поклялись больше никогда друг с другом вместе не снимать.
— Было какое-то разделение на женские сцены и мужские?
— Было вообще разделение на сцены. Потому что после нескольких дней работы мы поняли, что вместе на площадке нам находиться нельзя. Но это, может быть, и обогатило картину. На экране того, что снимали два разных человека, не видно. Да я и сам уже сейчас забыл, кто что снимал, потому что были монтаж, перезапись — в итоге впечатление цельное.
— И что теперь? Какой из объявленных американских проектов вы будете делать?
— Проект студий Warner Bros. и Legendary Pictures по книгам английского писателя Джозефа Дилейни. Они считают его следующим шагом после экранизаций «Гарри Поттера». Но мне кажется, что эти книги и проще, и глубже. Дилейни, как и Джоан Ролинг, бывший учитель на пенсии, начал сочинять истории про мальчика, который призван стать чародеем, магом. Его романы в англоязычном мире очень популярны, хотя и не так раскручены, как «Гарри Поттер». У нас была неудачно переведена книжка «Ученик Ведьмака», какое-то украинское название получилось. А там ничем украинским и не пахнет. Сегодня такой жанр принято называть фэнтези, но мне ближе миф — как универсальный, вечный сюжет борьбы добра со злом. Пока проект называется «Седьмой сын». У него относительно большой бюджет. И очень хорошая команда. Чак Левит, который написал сценарий к картине «Кровавый алмаз», где Ди Каприо играл. Художник Роберт Стромберг работал и на бёртоновской «Алисе в Стране чудес», и на «Аватаре» у Кэмерона.
— То есть вы будете делать совершенно мейнстримную картину?
— Вы так удивляетесь, будто это второй сорт.
— У нас кино для публики считается вторым сортом.
— Это нелепо. Хотя я думаю, что Тимур Бекмамбетов, например, доказал, что его картины — это не второй сорт. Впрочем, в Америке «Ночной дозор» прокатывали как арт-хаус. Так что многое зависит от угла зрения.
— Сейчас вы с Бекмамбетовым — люди Голливуда. А гражданином какой страны вы себя ощущаете?
— Многих стран, в том числе и России. Я же родился здесь. Но поговорка «Где родился, там и пригодился» уже не работает. Я везде гастарбайтер. Двадцать лет назад мы получили свободу передвижения, которую я очень ценю. В России тогда снимать почти перестали. А в Америке заметили, что я умею делать кино. И сразу дали мне возможность работать. В Голливуде мне легко, потому что там очень много приезжих и никто не говорит им: «Понаехали...»
— Вы член профессиональной американской гильдии?
— Даже двух — сценаристов и режиссеров. И года два, как я член американской киноакадемии.
— По правилам вы должны были им стать после номинации «Кавказского пленника» на «Оскар».
— Меня приглашали. Но я как-то на этом не зацикливался. Просто хотелось свободно работать. А уже после номинации «Монгола» принял приглашение. Это не какой-то великий статус. Просто ты имеешь право голосовать, больше никаких привилегий. И еще у них замечательная видеотека.
— Успех «Монгола», конечно, должен был открыть перед вами многие двери.
— Дело даже не в успехе, хотя этот фильм собрал хорошую кассу. Когда говоришь американцам, сколько картина стоила, и даже немножко прибавляешь к реальной сумме, это все равно мало по их меркам. Это восхищает и удивляет. Они видят на экране совершенно голливудское кино, но не понимают, как сделать такое за двадцать миллионов долларов.
— Я тоже удивляюсь.
— Это называется азарт. Или любовь. Когда всем так интересно, что люди работают за маленькие деньги. Ну и, конечно, плюс китайцы. Это отдельная строка. Они внесли большой вклад в создание «Монгола».
— А вторую часть будете делать?
— Обязательно. Мучаюсь сейчас. Первую часть для меня было принципиально сделать на монгольском языке. Я заставил японца и китайца, которые играли главных героев, выучить диалоги на монгольском. Потому что там была история детей, а дети были монгольские. Сейчас герои взрослые и уже могут говорить по-английски. Это правильнее и в производственном плане. Ведь вторая картина будет совсем недешево стоить — одного азарта уже мало. Кроме того, я понял, что ты можешь сколько угодно заставлять своих актеров зубрить монгольский, но их герои в Германии будут говорить по-немецки, во Франции — по-французски и так далее. Практически весь мир картину отдублирует. И только в англоязычных странах будут придерживаться другой традиции — делать субтитры. А это снижает зрительский потенциал фильма. Так что лучше сразу делать английский вариант.
— А что за проект у вас, связанный с какой-то арабской историей?
— Это сугубо продюсерский проект. Мой товарищ, казахский сценарист Ермек Турсунов, написал очень интересную книжку «Мамлюк». Речь идет о султане Бейбарсе, герое арабского эпоса. Мальчик, попавший в плен, проданный в рабство, приняв ислам, становится мамлюком, воином отборной охраны египетских султанов. Их часто убивали, потому что султаны были подозрительными. Набирали новых. И вот мальчик, молодой мамлюк, устроил переворот и стал султаном Египта. Мы работали с множеством консультантов, но у них разные мнения, что можно цитировать, а что нельзя и как правильно цитировать. Я имею в виду Коран. Думаю, что фильм должен в конце концов состояться, но это нелегкий труд.
|
