|
ГАЙДАЙ Леонид Иович (30.1.1923, г.Свободный Амурской обл. - 19.11.1993, Москва), российский кинорежиссер и сценарист. Народный артист СССР (1989). Окончил в 1947 году театральную студию при Иркутском областном драматическом театре, в 1955 - ВГИК (мастерская Г.В.Александрова). Был режиссером-практикантом на съемках комедии «Ляна» (1955) Б.В.Барнета. Два этих учителя как бы подтверждают несомненную связь творчества Гайдая с традициями отечественной кинокомедии. Но первый фильм «Долгий путь» (1956, совместно с В.И.Невзоровым) он поставил по сибирским рассказам В.Г.Короленко, таким образом отдав дань своему дальневосточному происхождению. Обратился к жанру сатирической комедии только в следующей работе «Жених с того света» (1958), которая подверглась жесткой цензуре и в результате была сокращена до размеров среднеметражной ленты. Картина «Трижды воскресший» (1960), решенная в жанре героической киноповести с явным идеологическим пафосом, считается вообще вынужденной в творчестве Гайдая, который все-таки был чужд политике вопреки ныне приписываемым ему диссидентским мотивам. Но немаловажно, что действие «Трижды воскресшего» сначала происходит в годы гражданской войны - а для режиссера эпоха начала ХХ века (вплоть до 30-х годов) окажется потом одной из самых излюбленных, если судить по экранизациям произведений И.Ильфа и Е.Петрова («12 стульев», 1971), М.А.Булгакова («Иван Васильевич меняет профессию», 1973), М.М.Зощенко («Не может быть!», 1975). Да и в упомянутом «Долгом пути», а также в фильмах «Деловые люди» (1963, по рассказам О.Генри) и «За спичками» (1980, СССР-Финляндия, совместно с Р.Орко, по М.Лассиле) события разворачиваются примерно тогда же. Интерес к той поре, безусловно, связан у Гайдая еще и с его пристрастием к раннему кинематографу. В 1961 году в короткометражке «Пес Барбос и необычный кросс» он вроде бы случайно взялся за «экранизацию» газетного фельетона Степана Олейника, чтобы не оставаться в простое. Но в невидимом перенесении во времени, в ориентации на сатирическо-комедийное искусство 20-х годов, как советское, так и американское ("немая комическая", фильмы в стиле "слэпстик", разумеется, работы Чарли Чаплина, Бастера Китона и Гарольда Ллойда), Гайдай нашел истинный Клондайк. И даже приемы эксцентрической американской комедии приобрели у него чисто российское и вполне советское звучание. Эта незатейливая двухчастевка также породила уникальный феномен трех героев-масок советского кинематографа - Балбеса, Труса и Бывалого, которые потом были задействованы в следующей короткометражке «Самогонщики» (1962), в третьей новелле комедии «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» (1965) и в «Кавказской пленнице» (1966). Две последние названные картины и «Бриллиантовая рука» (1968) образуют своеобразную комедийную трилогию 60-х годов, которая даже удостоилась в 1970 году Государственной премии РСФСР. Все они одновременно являются самыми кассовыми - только за учетный срок проката (15 месяцев) их посмотрели 222,8 млн. зрителей, то есть практически все население СССР, за исключением малых детей и престарелых. В целом же аудитория в советских кинотеатрах на фильмах Гайдая составила (без учета повторного проката - а он очень велик!) около 600 миллионов человек (например, у Стивена Спилберга в США зрителей было где-то раза в полтора меньше). То есть по весьма грубым прикидкам, кассовые сборы могли быть в размере 200 миллионов рублей в ценах до 1991 года. Можно сказать, что «бриллиантовая рука» была у самого Гайдая - и он, подобно царю Мидасу, превращал в золото почти все, к чему прикасался. В Америке был бы при жизни мультимиллионером, у нас же жил скромно, как, допустим, Семен Семенович Горбунков из «Бриллиантовой руки». Неслучайно, что именно эта комедия в 1995 году в результате опроса зрителей телеканала РТР была признана самой лучшей. Это и наиболее кассовое, и совершенное творение комедиографа, который в тройке с Эльдаром Рязановым и Георгием Данелией рискнул быть, пожалуй, Балбесом. Вот почему и роль Горбункова была доверена Юрию Никулину, ранее игравшему Балбеса. Горбунков на службе у компетентных органов - будто некий Конек-Горбунок, который всегда готов выручить и помочь совершить чудо. Это карнавальное двойничество героя, программно заявленное и в его любимой сказочной песне про зайцев, было своеобразным выходом за пределы регламентированного социального существования, романтически-пародийным проявлением индивидуального куража, как после дружеской попойки в ресторане, что вряд ли стоит надуманно выдавать за стихийный бунт (пусть на дворе был 1968 год!) винтика против Системы. Столь популярная и всегда приносившая большую удачу в кинопрокате формула «свой среди чужих, чужой среди своих» обыграна у Гайдая с редкой язвительностью и в то же время с подлинным сочувствием к маленькому человеку, который должен был стать «калифом на час». Идея невольной подмены, когда неприметный персонаж вынужден играть не свойственную себе значительную роль, не раз использовалась и Чаплином, и Китоном, перед которыми Гайдай преклонялся всю жизнь. И несмотря на то, что он порой сам появлялся в маленьких ролях на экране, его подлинным автопортретом следовало бы считать, помимо Шурика, еще и незабвенного Семена Семеновича (вот и реальная жена режиссера сыграла супругу Горбункова) - наивного, добродушного и сердечного «агента поневоле», вынужденного жить на «острове невезения» и спасаться от отчаяния, напевая «А нам все равно, а нам все равно...». Вот почему «Бриллиантовая рука» - не только самая смешная и умная, но и наиболее личная работа Гайдая. А его по-своему знаменательный уход в застойные 70-е годы прочь от современной тематики и увлечение эксцентрическими экранизациями литературы прошлого в итоге привело режиссера к заведомой неудаче в случае обращения в «Инкогнито из Петербурга» (1978) к «Ревизору» Н.В.Гоголя. Последующие работы Гайдая - «Спортлото-82» (1982), «Опасно для жизни!» (1985), «Частный детектив, или Операция «Кооперация» (1989) и «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди» (1992) - позволили ему вернуться к современности. Однако в изменившейся ситуации прежняя гайдаевская манера сочетания трюковых комедий с сатирическим зарядом действия и остро выписанными характерами персонажей теперь оборачивалась беззубостью в социальной критике действительности и лишь внешним комикованием героев. Практически мало кем замеченная смерть Гайдая в 70-летнем возрасте словно подвела печальный итог его карьеры последних лет. Но буквально сразу после этого ухода началась стремительная (иногда чересчур залихватская) переоценка творчества режиссера, запоздало признанного безусловным классиком, неповторимым мастером советской эксцентрической и сатирической комедии.
|
