|
- А вы трижды надевали свадебное платье?
- Нет, на этот раз у меня было просто красивое платье. Как я выходила замуж в первый раз, надо писать романы. Все было против этой свадьбы. Мама мне сшила платье, гладила его и прижгла. Начинаю мерить его и чувствую, что шершавое оно какое-то в области груди. Гляжу, а оно прижженное. Думаю, не буду говорить маме, расстроиться. Так же думала мама и молчала. Поехали расписываться. Только мы вышли из подъезда, пошел сильный снег ни с того, ни с сего. По дороге выяснилось, что я забыла дома паспорт. Развернулись. Поехали за паспортом. Когда расписывались, я перепутала графу и поставила подпись на месте свидетеля.
- А вы не пытались удержать своих мужей?
- Нет, не пыталась. С Толей Грушиным я разводилась три раза. Он не давал мне развод, потому что считал, что я молодая и делаю все необдуманно. Тянул время в надежде что я образумлюсь. С каждым мужем я прожила по семь лет. И по пять лет перерыва между браками. Только вот с последним мужем Мишей прожила 6 лет, пил безбожно, вот и помер.
- Вы не пытались как-то помочь ему избавиться от пагубной привычки?
- Как же? 6 лет жила и все эти годы лечила. Я ведь любила его сильнее всех прежних мужей. Это был просто уникальный человек. Мы могли понимать друг друга, вообще не произнося слов - на энергетическом уровне. Мы и родились с разницей в два года и один день - я 22 августа, он - 21-го. Ссорились мы с ним разве только из-за его «болезни» - он много пил. Я терпела сколько могла, но потом не выдержала, потому что деградация шла полная. У меня было два пути: или деградировать с ним, или расстаться. Его сердце через год не выдержало. Мне жаль его безумно. Это была моя последняя любовь. Вот уже восемь лет я одна. Спит душа, отдыхает от прежних любовей.
- Когда вы выходили замуж, вы не замечали за ним страсть к алкоголю?
- Видела, но он дал мне слово, что перестанет пить. Первые полгода он держался. Но потом сорвался и началось. Я думала, что я сильная и смогу отучить его от этого, но не смогла. Слишком сильной оказалась его любовь к спиртному. Но он любил меня страшно. Меня никто не любил так как Миша. Хоть его и нет уже в живых, но он оттуда до сих пор никого ко мне не подпускает. Уж больно сильной была и есть его любовь ко мне.
- А вы сами сейчас готовы любить?
- Может и да, но думаю, что я уже в том возрасте, когда сложно влюбиться. Я тут прочитала Сент Экзюпери «Маленький принц», где лис сказал: «Зорко только сердце». Так ведь оно и есть. Я думаю, боже мой, как это точно. Мое сердце сегодня не подсказывает ничего. И потом, все вокруг считают, что я такая сильная и самодостаточная и что мне никто не нужен рядом. А я нежная и ласковая и может жду когда кто-то подойдет. Мишка ведь говорил, что я 300 процентная женщина. А годы идут…
- После трех браков приходит притупление в любви и пропадает ли вера в нее?
- В любовь надо верить всегда! Надежда есть всегда. Раньше я ждала и верила. Сейчас уже нет. Спокойно отношусь. Придет мужчина, хорошо. Нет, значит не судьба.
- Все ваши любовные баталии разворачивались на глазах вашей матери. Как она реагировала на ваших мужей?
- По разному. Она относилась лояльна ко всем моим симпатиям. Она терпела их всех. Я ведь всех своих мужей приводила к себе домой. Бывало, что мама высказывала свое мнение про каждого из кандидата на роль мужа. Моя мама очень мудрая и необыкновенная женщина. Ей 85 лет. Я ленивая и устала от всего. Хотя я умею делать все. Но мне лень. Все бытовые вопросы решает мама. Если надо убраться, то я лучше полежу и мне все равно, что в доме беспорядок. Мама, конечно, ругает меня за это.
- Ваши коллеги – женщины, наверняка, завидовали вам и вашему успеху на телевидении?
- Да, я слышала злословие за спиной, но не придавала значения. Я была поглощена работой. Я говорила, что ко мне грязь не прилипнет. Я про себя знала все и поэтому, чтобы не говорили, мне было все равно. Вот сколько существует мир, таков возраст и человеческих качеств. Меняемся лишь мы, наш возраст и внешность, а зависть, злость и подлость были и останутся во все времена.
- А как вас, выпускницу радиотехникума, взяли в дикторы?
- Уж не знаю, чем я их там обаяла, но взяли сразу. И это при том, что на 4 места претендовали 600 человек. Потом мне сказали, что уж больно начальникам понравилась моя непосредственность и улыбка. Парадокс в том, что такой я осталась и сегодня. Душа то у меня молодая, хоть и оболочка уже совсем другая. Я та же самая Таня, какой была 20 и 30 лет назад. Но меня - то воспринимают сегодня по другому, по взрослому. Я ж не могу запрыгнуть куда-нибудь как коза. Несоответствие какое-то происходит. Я вроде все такая же, а жизнь прошла… По меня можно сказать так: молодая, молодая, умерла старушка.
- Расскажите о дочери Даше
- Она у меня умница, хорошая девочка. Я родила ее от Судец. У меня есть внук Кирюша. Он просто вундеркинд какой-то растет. Ему 2, 5 месяцев. Знает все марки машин. Я благодарна Дашеньке за внука. Когда я убивалась по Андрюшеньке, Даша еще была маленкьой. Когда я начинала рыдать, она подходила ко мне, обнимала меня и говорила : « Мама, не плачь, я рожу тебе сыночка!» Сдержала слово.
- Дочь советовалась с вами о своих кавалерах?
- Нет. Первый ее брак был неудачным. Два года они прожили в гражданском браке, а полгода в официальном. Хотя я так жалею об этом. Потому что там были такие родственники. Какие люди хорошие, у меня не будет больше таких никогда. Я их до сих пор люблю. Чего не скажешь о моем втором зяте. Я даже не хочу говорить о нем.
- Вы не приняли его?
- Нет. Только здрасте-до свидания.
- Дочь не пытается вас примирить с ним?
- Она знает, что это бесполезно. Даже слышать о нем не желаю. Внука я люблю и с удовольствием общаюсь с ним. Но зятя видеть не желаю. Я не думаю, что они будут жить вместе.
- Дочери вы об этом говорили?
- Она сама это понимает не хуже моего. Ею движет боязнь остаться одной с ребенком, вот она и держится за него. Я ей говорила, чтобы рожала и не думала ни о чем. Вырастим не хуже других. Вон у нас сколько нянь: я, моя мама и дочь. Но Даша говорит, что она росла без отца и не желает сыну такой доли. Жизнь проходит и рано или поздно произойдет то, чего она сейчас так боится.
- Вы были верующей комсомолкой. Не боялись ходить с нательным крестиком?
- Нет, верила и буду верить в бога. Но я ведь не выпячивала крестик и не говорила на всех углах о своей вере. Я верила тихо, про себя. Ходила в храм, молилась.
- Раньше многие телевизионные деятели состояли в тесных связях со спецслужбами? Вы тоже? - Нет, меня сия чаша миновала. Я же вам говорю, я была такой дурочкой, что со мной вряд ли можно было договориться о сотрудничестве (смеется). Хотя я прекрасно знала, кто сотрудничает с КГБ, знали, кто стучит на коллег. Все все знали.
- Какими благами пользовались дикторы Центрального телевидения?
- Не поверите, никакими. Мы только могли без очереди пройти в буфет или в столовую. И то, потому что мы сидели в эфире и перерыв у нас был 10 минут. И еще. Раз в два года мы ходили в ГУМ в общую секцию и без очереди отовариться на 200 рублей. Один раз было так, что все дикторы взяли одинаковые костюмы разного цвета. Но на черно-белом экране они все выглядели одинаково. Это было так смешно. Пришлось срочно что-то предпринять. Моя подруга портниха расшила мне этот костюм и немного переделала его. Но позже я решила и вовсе избавиться от этого «клона» и продала его. Потом нам эту лавочку прикрыли. Ведь выдавать деньги на туфли не было смысла, их ведь все равно не видно (смеется). И еще одно благо. Когда мы поздно заканчивали эфир, нас развозили по домам. И привозили рано утром, часов так в пять утра. Вот, собственно, и все. Однажды, помню, я пошла в обычный магазин за сосисками, мама попросила купить. Стою в очереди, вдруг оборачивается впереди стоящая тетенька и как зовопит: «Вот стоят тут, наши сосиски едят, а у них там спецмагазины, спецзаказы». Я говорю - да нет у нас никаких магазинов и спецзаказов. От обиды я ушла, так и не купив сосиски. Пришла домой, вся в слезах и рассказала маме. Так что, у известности есть и оборотная сторона…
- Какой эфир вам запомнился особо?
- Есть такой. Мы вели программу «Наш адрес – Советский Союз». Раньше ведь суфлеров не было и все тексты мы учили наизусть. Буквально за две минуты до выхода в эфир. Ко мне подбегает редактор и говорит, что нужно срочно заменить одну фамилию на другую. На Шастона Шальмиевича Семендуева. – Кто? – завопила я. Боже, думаю, как это можно выговорить. А по бумажке то нельзя. Тут же включила ассоциативную память. Думаю, так, «шастон» от слова «шастать», «Шальмиевич» от – «шаль», «семендуев» - «Семен дует». До сих пор помню это имя как отче наш (смеется).
- Скажите, а вас отлучали от эфира за какие-либо провинности?
- Конечно. Не дай бог неправильно произнести ударение или опоздаешь на пять минут. Мы ведь приходили за полтора часа до эфира, разучивали тексты, потом грим. Могли лишить премии. Это сегодня можно нести всякую чушь, не заботясь о чистоте русского языка и ничего за это не будет, а тогда все отслеживалось. - А дикторы советского ТВ считались богатыми людьми?
- О чем вы говорите? Какими богатыми? Мы были просто известными и все. Я пришла стажером на зарплату в 70 рублей. Потом 90, потом 150 и чуть позже 220, еще позже 250. Плюс там всякие подработки. За запись программы «Спокойной ночи, малыши» и участие в концерте я получала 4 рубля 50 копеек. Потом я доросла до 13 рублей 50 копеек.
- А «левые» концерты давали?
- Да, но это было чревато неприятностями. Мы брали больничный и тайно от начальства делали чес по городам.
- Расскажите о своей японской практике.
- Первой в Японию отправилась Анна Шатилова, потом Жильцова. Следующей, в 1984 году туда отправили меня. У учила учеников русскому языку. Был профессор из японского университета. Мы обучали зрителя по телевизору говорить по - русски. Япония граничит с Россией, там ведь много рыбаков, которые так или иначе сотрудничают с русскими. Канал Эн-Эйч-Кей попросили сделать специальную программу для японцев «Говорим по-русски», по которому они могли бы учить русский язык. Программа пользовалась огромной популярностью. Они даже выпускали брошюрки с заданиями. Потом мы выезжали на встречи с японцами. - Наверняка вас сопровождали люди с Лубянки?
- Да мне кажется, что все японцы были из спецслужб. Японцы такой народ, что создают тебе все условия. Чтобы ты чувствовал себя звездой. Но если ты начнешь звездить, то они меняют к тебе отношения, перестают уважать.
- Вас контролировали всюду?
- Да. Помню, когда я вернулась в Москву, меня вызвал начальник дикторского отдела и спросил, откуда у меня такое красивое кольцо на пальце. Я ответила, что мне его подарила мама. – Ладно. Иди, а то мне тут бабы наговорили, что любовник японский тебе подарил его, - сказал мне он небрежно. А еще, я привезла из Японии полосатую кофту, у которой рукав был, как у кимоно. На ней полоски снизу начинались, а на груди они расходились. После того, как появилась в ней в эфире, в редакцию пришло письмо от моего поклонника. Он написал: «Эх, Таня! Кофта у тебя - гармонь, да и только, но по глазам вижу - играть на ней некому». (Смеется).
- Именно будучи в Японии вы получили печальное известие о гибели вашего брата?
- Да (вздыхает). И брата, и отца. Мне не сообщили, хотя японцы уже были в курсе. Потому что я приехала 1 февраля 1984 года, а 7 февраля не стало брата, а 27 февраля погиб мой папа. Папа лежал в больнице с осложнением гриппа и Толя собирался навестить его. Только он собрался выйти из квартиры, в дверь позвонил пьяный вдрызг сосед и попросил разрешения позвонить по телефону. Толя сказал, что он торопится к отцу и отказал соседу в его просьбе. Тот, не долго думая, с разбегу, выломал дверь и ворвался в квартиру. Брат и не ожидал, что все обернется кровавой драмой. Сосед вытащил из кармана нож и пырнул им Толю прямо в сонную артерию. Умирая, брат только и успел вымолвить: «Это за мою-то доброту...» и рухнул навзничь. Тем временем мама ждала Толю в больнице у отца. Когда, так и не дождавшись его, решила позвонить ему. Трубку взял следователь и поведал маме трагическую историю гибели ее сына. Она, полуживая, выслушала все и отдышавшись, пошла снова в палату к мужу. Но так и не решилась рассказать ему о случившемся. Но отец все же узнал обо всем. Ровно через двадцать дней его навестил его близкий друг Борис. Извиняясь, он стал объяснять отцу, почему так долго не навещал его. – Прихворал я маленько, простыл, видать, на Толиных похоронах. Отец лишь смог прокричать и закрыв руками лицо, долго плакал. В ту же ночь у него случился инсульт, а наутро его не стало. Два гроба в один месяц. Бедная моя мама, одна, с двумя детьми, хоронила мужа и сына. Это даже представить страшно. Но я словно предчувствовала беду. Не успела я приехать в Японию, как стала каждую ночь плакать, а два месяца собиралась домой. Когда мне сообщили о смерти папы, я собрала вещи и собиралась лететь в Москву. Мне позвонила мама и сказала, чтобы я никуда не летела и что она сама справится со всем. Потому что, помочь я ничем не помогу. Маме, оказывается, сказали, что дорогу туда и обратно оплачивал японский телеканал, а если я улечу в Москву, то за следующий приезд и отъезд мне бы пришлось платить самой. А где мне взять такие деньги? Вот мама и беспокоилась за это. Так я и осталась. Я не жила в посольстве, я жила в однокомнатной квартире в доме, где жили еще 2 семьи кгбистов. Одна семья была вроде ничего. Но зато вторая оказалось просто мерзкой. Именно они следили за всеми моими передвижениями. Они фиксировали все. Но я сама ведь дочь капитана КГБ и могла их запросто обмануть и повести по ложному следу.
- Водили?
- Да. Я включала свет, радио и потихоньку покидала квартиру. Фишка была в том, что их дверной глазок не охватывал двери моей квартиры. Ездила в посольство к ребятам операторам и мы весело проводили вечер. Или за мной приезжали мои друзья и мы ездили к ним на ужин или в кино. Я приезжала домой поздно, выключала свет и ложилась спать. На следующий день, соседи стукачи доносили своим хозяевам, что Судеец подолгу не спит. Те были спокойны, видимо, решив, что я допоздна занимаюсь изучением японского. Денег я не копила и жила как хотела. Я получала каждый месяц 250 тысяч йен. Ездила на такси, покупала вкусности, пила пиво. Я не знала японского языка, но многое понимала. Мне кажется, что в прошлой жизни я была японкой. Никогда не забуду. Приехали однажды ко мне русские журналисты. Мне ж надо было их как-то принять. Я пошла в «темпорную» (кафешечка, где готовят разные блюда и пакуют в коробочки) напротив моего дома. Прихожу и объясняю на пальцах, что мне нужно восемь блюд в такой то дом, на такой то этаж к восьми вечера. Вроде все поняли. А сама беспокоюсь, что меня не поняли и наверняка не дождусь я этих блюд. На всякий случай пошла в магазин и запаслась продуктами. Сижу жду. Ровно в восемь звонок в дверь, входит японец, разувается и кладет на кухню все заказанные мной блюда. А однажды меня пригласили в ресторан японские телевизионщики. Хозяин ресторана решил сделать мне подарок. На селедочнице мне подали сабис и сказали, что это самый дорогой сабис. Я подумала, что ж за такой дорогой сабис и решила попробовать. Это оказалась икра из селедки. Я как увидела, обалдела. Я то ждала что-то такое невероятное. А подали икру из селедки. Которую у нас можно купить в любом магазинчике. А мне все продолжают нашептывать: «Таня сан, это такое дорогое блюдо и подается оно исключительно дорогим гостям». Я устала слушать этот бред и сказал: «Ну ешьте ее сами».
- Уезжали из Японии легко?
- Да. Я рвалась скорей домой, к маме, к могиле отца и брата. Хотя уже потом, по прошествии времени, тосковала по Японии, по их кухне. Мне очень нравилось выражение «Спасибо за усталость», которое они говорили в конце рабочего дня. То есть, они благодарили меня за усталость. которое я испытываю, работая для них.
- Вы смогли принять, приспособиться к новой жизни в нашей стране?
- Во многом да, хотя к чему-то до сих пор не привыкну. И наверное, не привыкну уже никогда.
- А правда, что вы вели кружок вязания?
- Сущая правда. Я на тот момент была в очередном разводе и нужны были деньги на жизнь. Я вела программу «Умелые руки», где, помимо всего прочего, мы учили детей вязать крючком лес. Спицами я умела, а крючком нет. Но для того, чтобы кого-то учить, нужно владеть этим самой. Я пошла на курсы вязания крючком. Получила справку. Что могу преподавать. Сначала я преподавала в МГТУ Баумана, учила профессоров и преподавателей вязать. Для них, конечно, я была экзотикой. Потом пошла работать в ДК в город Реутов. Я нисколько не стесняюсь этого пункта своей трудовой биографии. Я же не крала, я работала.
- Вы ведь еще и поете и даже записали альбом романсов «Песни моих родителей»?
- А я всю жизнь пою. А после школы даже собиралась поступить в Училище имени Гнесиных на отделение музкомедии. Мама отговорила, сказала, что несерьезное это занятие. Я была такая субретка с колоратурным сопрано, и мне говорили: «Пойдете учиться к нам - станете второй Татьяной Шмыгой». «Не хочу второй, хочу первой» - отвечала я. (Смеется). Потом, будучи диктором ЦТ, пела на всех гастролях и творческих встречах. Однажды во время фестиваля в Лужниках надо было исполнять песню только под плюс - это когда и музыка, и слова записаны. Я согласилась и тут же оконфузилась! Кто-то за кулисами позвал меня, я машинально обернулась и переспросила: «Что-что?». Когда за тебя старается фонограмма, пропадает ощущение песни, творчества. Жаль, что многих эстрадных исполнителей это не волнует.
- Череда трагедий и драм в вашей жизни, на ваш взгляд, чем-то предопределены были?
- Для меня, например, непонятно, почему не стало моего Андрюши. Когда мы говорим господу богу: «За что ты нас так?», оправдываем его деяние тем, что тягость он шлет тем, кого любит. Значит, я делала в жизни что-то не так. Может не я, а кто-то из моих предков.
- Я знаю, что вы ведете свадьбы… Это бизнес или хобби?
- Веду с удовольствием! Хобби, переросшее в бизнес. Причем, готовлюсь к каждой из них очень ответственно и долго. А началось все с того, что мама моей покойной подруги попросила меня провести свадьбу своего внука. Отказать ей я не могла. А до этого я вела только корпоративы, юбилеи и дни рождения. Мне это так понравилось, что я просто увлеклась профессией тамады. Помню, как на первой моей свадьбе, жених с невестой напились так, что вот вот рухнут на мраморный пол. Я подошла к матери жениха и говорю: «Молодые устали уже. Может попрощаемся?». Она с хмелью в глазах ответила: «До двенадцати уплачено. Пусть мучаются». Вот мы и мучились. Вторая свадьба. Жених набожный, невеста – танцовщица. Они выдвинули свои пожелания: невесту не красть, «горько» не кричать, никаких конкурсов. – Тогда зачем я вам нужна, сядьте и веселитесь сами, - сказала я. – Нет, нам нужна ведущая, - возразили они. Я сделала так, что гости кричали «Горько», были конкурсы и первым, кто пришел меня благодарить, был жених, который изначально был против всех мирских забав.
- Мечтаете провести свадьбу своего внука?
- Ой, ну конечно же мечтаю. Если доживу до этого счастливого дня. Я ж его так люблю, Кирюшеньку.
- А какая это будет свадьба?
- Я бы сделала смешную свадьбу. Я же генератор идей. Я бы сделала как в детском саду. Мальчик с девочкой знакомятся, у них начинается влюбленность. Зажгла бы семейный очаг молодых. На столе молодых стоит огромная свеча. Родители жениха и невесты зажигают свои свечи, подходят к столу молодых и сообща зажигают их свечу. Затем все гости подходят к столу жениха и невесты и от их очага зажигают свои свечи и ставят их на свои столы. Это очень красивая и теплая церемония.
- О чем жалеете в жизни?
- Жалею что не знаю музыкальной грамоты, не владею ни одним иностранным языком. Не пользовалась своей красотой, юностью, обаянием. Но я осталась верна себе, чистой внутри. Я не умею быть стервой. В зрелом возрасте я прочитала детскую книжку «Полианна». Так звали девочку. У нее была очень тяжелая жизнь. Но она радовалась самому малому. Когда ее посадили в холодный чердак, она была счастлива. Ей говорил, ты что дурра, чему ты радуешься? Она отвечала: «У меня никогда не было своей комнаты, а теперь она у меня есть, пусть и холодная». Когда ей делали гадости, она оправдывала людей так: «Наверное им было плохо, поэтому они так и поступали». Я тоже стала жить по этому принципу: искать во всем хорошее. Не нужно озлабливаться на людей и ситуации, нужно во всем искать позитив и светлую сторону. Это помогает мне в депрессиях, которые стали случаться у меня часто в последнее время. И хоть мой оптимизм из-за многочисленных испытаний начинает потихоньку иссякать, я всячески его поддерживаю и подпитываю. Как? Стараюсь больше думать о хорошем. Даже плохие приметы стараюсь принимать как хорошие. Вот, к примеру, когда дорогу перебегает черная кошка, говорю: «Сколько шерстинок - столько счастьинок». Ведь счастье - это то, к чему все мы стремимся.
- А по женски вы счастливы сегодня?
- Разве можно быть счастливой в одиночестве?
Рамазан Рамазанов
Начало интервью можно прочитать тут
|
