|
ЧЕРКАСОВ Николай Константинович (27.07.1903, Санкт-Петербург - 14.09.1966, Ленинград), российский актер театра и кино. Народный артист СССР (1947). В 1919-21 годы по окончании краткосрочных курсов был мимистом в Петроградском (Мариинском) театре оперы и балета, а также в Большом драматическом театре. В 1922-25 участник Студии молодого балета и экспериментальных пантомимических постановок Театрально-исследовательской лаборатории Института истории искусств. В 1926 окончил Институт сценических искусств. До 1929 артист Ленинградского ТЮЗа. Одновременно выступал на сцене Свободного театра совместно с П.А.Березовым и Б.П.Чирковым в популярном эстрадном номере «Пат, Паташон и Чарли Чаплин», который был использован в фильме «Мой сын» (1928), а потом повторен в «Концерте на экране» (1940). Участвовал в спектаклях передвижного коллектива «Комсоглаз». В 1929-31 выступал в Ленинградском и Московском мюзик-холле, в 1931-33 - в передвижном театре «Комедия». В 1933-65 годы актер Ленинградского театра имени Пушкина.
Первые работы Черкасова в театре (например, небольшие роли в спектаклях «Тиль Уленшпигель» и «Проделки Скапена») и кино были связаны с его увлечением эксцентрикой, острохарактерными приемами и выразительной пластикой. Высокий рост актера как бы способствовал акцентированию внешнего рисунка ролей - но нескладность простого парня Кольки Лошака из современной комедии «Горячие денечки» (1935) отличается от несуразности поведения Жака Паганеля («Дети капитана Гранта», 1936). Тогда же сыграл в театре Варлаама в «Борисе Годунове» (сцена с его участием потом вошла в «Концерт на экране»), Осипа в «Ревизоре».
Иначе по пластике существования на экране создан образ профессора Полежаева в «Депутате Балтики» (1937) - его чудаковатость и старческая рассеянность не отменяют романтической пафосности в трактовке героя-интеллигента, который с искренним восторгом принимает идею революционного обновления мира. Продемонстрировав в этом фильме способность к яркому возрастному перевоплощению (актеру было тогда всего 34 года), Черкасов одновременно доказал, что готов перейти от внешней театрализации к внутреннему постижению неоднозначных характеров реальных исторических личностей. Это в первую очередь проявилось в понятой трагически роли царевича Алексея («Петр Первый», 1937, 1939; а в спектакле 1938 года сыграл Петра Первого) и в трактованном возвышенно, эпосно, былинно заглавном образе Александра Невского в картине «Александр Невский» Сергея Эйзенштейна, снятой в 1938 году (Государственная премия СССР, 1941). Продолжив сотрудничество с этим режиссером, Черкасов создал свою лучшую роль в кино (параллельно исполнил ее и в спектакле «Иван Грозный - великий государь») - Ивана Грозного в одноименном фильме (1-я серия, 1945, Государственная премия СССР, 1946; 2-я серия, 1945, выпуск - 1958). Здесь были сведены воедино многие пристрастия актера - от выразительной мимики, символики жестов и умного обыгрывания собственной фигуры до карнавализации самой жизни жестокого правителя; от тончайшей психологической нюансировки его внешнего поведения до глубокого проникновения в таинственные бездны души грозного царя, вынужденного стать таковым и по личным, и по политическим соображениям. Возможная психоаналитическая или же, напротив, диссидентская трактовка образа Ивана Грозного и всей ленты в целом окажется неизбежно упрощающей суть совместного творения Черкасова и Эйзенштейна, один из которых вряд ли был слепо манипулируемым исполнителем, а другой - утверждающим себя в качестве нового демиурга в искусстве. Для обоих Иван Грозный - центральная, ключевая личность их творчества, возникшая на парадоксальном пересечении ранних увлечений аттракционами в широком смысле этого слова и последующего перехода к глубинному анализу всех составляющих многосложного характера, а через него - к постижению исторической действительности, причем в перспективе ее развития.
Интересно, что в популярной комедии «Весна» (1948) Григория Александрова, бывшего соратника Сергея Эйзенштейна, Черкасов, не без иронии играя кинорежиссера Громова, в какой-то степени по-дружески пародирует выдающегося мастера экрана. К сожалению, актер чаще был вынужден изображать во многом однотипные персоны русской культуры и науки: Горького («Ленин в 1918 году», 1939; «Академик Иван Павлов», 1949), Попова («Александр Попов», 1949, Государственная премия СССР, 1951), Стасова («Мусоргский», 1950, Государственная премия СССР, 1951; «Римский-Корсаков», 1953), Маяковского («Они знали Маяковского», 1955, спектакль снят для телевидения). Только в образе Дон Кихота (впервые обратился к нему в театре еще в 1933 году), трактованного в фильме 1957 года Евгением Шварцем (как сценаристом) и режиссером Григорием Козинцевым с косвенными аллюзиями по отношению к только что канувшей сталинской эпохе, Черкасову вновь удалось совместить любовь к пластике и характерности с возвышенным (но тут же иронически сниженным по пафосу) представлением героя-идеалиста, упрямо воспринимающего действительность лишь с точки зрения мечты. Исполнил в 1958 году трагическую роль генерала Хлудова в театральной постановке «Бега». Своего рода идеализм как самоотверженность в научной работе является внутренним свойством одного из последних героев, сыгранных Черкасовым - ученый-материалист Федор Дронов, сопротивляясь тяжелой болезни, изо всех сил продолжает трудиться (спектакль «Все остается людям», 1959, фильм снят в 1963 году, Ленинская премия, 1964). Странно лишь то, что подобный энтузиазм истинного человека-творца выдавался у нас прежде за «активное и коммунистическое отношение к жизни» (как было сказано об этой роли в двух изданиях «Кинословаря»). Конечно, Черкасов, будучи человеком своего времени, был обязан вести общественную работу (в том числе был председателем ленинградского отделения ВТО), дважды избирался депутатом Верховного Совета СССР. Но людям остается то, что он сделал прежде всего как человек и актер. А это уже немало.
|
