|
Прежде чем начать серию статей о том, как тема наркотиков и наркомании отражена в мировом кинематографе, какое подчас губительное воздействие оказали всевозможные наркотические средства на реальные судьбы немалого числа кинодеятелей, вероятно, имеет смысл поговорить о способности самого кино быть своего рода транквилизатором, более того - сильным психотропным препаратом, на который тоже можно «подсесть» и стать по-настоящему зависимым.
Между прочим, по отношению к культовому американскому режиссеру Эйблу Ферраре, который и в подлинной жизни склонен к злоупотреблению алкоголем и наркотиками, а на экране не раз обращался к подобной проблематике, в том числе сделав весьма любопытную ленту «Зависимость», где наркомания увязывается с… вампиризмом, известный автор киноэнциклопедии Эфраим Кац даже применил термин film addict. Тем самым он хотел подчеркнуть, что в кинематографе Феррара ведет себя как одержимый своеобразной манией, не могущий да и не желающий избавиться от затягивающей власти кино, подчиняющий свое существование навязчивому удовлетворению страсти к запечатлению всего и вся на экране.
Подобно тому, как есть киноманы-зрители, которые не в состоянии обойтись без ежедневной (и даже несколько раз на дню) подпитки себя кинематографическими видениями, без погружения в некую иллюзорную действительность, далекую от настоящей реальности, так и среди профессионалов-творцов тоже встречаются «закоренелые киноголики», чье увлечение самим процессом съемок приобретает тяжелую форму зависимости. К числу таких «кинематографических наркоманов» необязательно принадлежат только те, кто не смог отказаться от кокаина (допустим, немецкий режиссер Райнер Вернер Фассбиндер, найденный мертвым в своей квартире рядом с так и не реализованным сценарием «Кокаина», но успевший снять 42 картины всего за 13 лет!). Можно назвать и французского классика-авангардиста Жан-Люка Годара, и самого престарелого постановщика мира, португальца Мануэла ди Оливейры, который продолжает делать по фильму в год, хотя ему уже 95 лет!
Причем у зрителей и создателей, пусть и в несоизмеримой степени, вынужденное отлучение от кино может вызвать своего рода «ломку» и напрямую спровоцировать крах судьбы, крушение всей жизни. Разумеется, больше известны случаи со знаменитостями, людьми, находящимися на виду, когда они, наоборот, выпадают из поля всеобщего внимания и становятся уже ненужными, опускаясь все ниже и ниже, будучи лишенными энергетической зарядки от поклонения публики, а главное - отстраненными от кинематографа как наркотика. Но и у обычных кинофанатов может произойти резкий душевный слом на почве чрезмерного употребления экранных образов или, напротив, в связи с прекращением доступа к любимому зрелищу.
Довольно расхоже сравнение, например, поклонников различных телесериалов, в первую очередь - «мыльных опер», с теми, кто «подсел на иглу». Но, пожалуй, наиболее впечатляюще сопоставил безумную манию домохозяйки, которую буквально не оторвать от телевизора, и мучения ее сына-наркомана американский режиссер Дэррен Аронофски в ленте, называющейся знаменательно: «Реквием по мечте». Собственно говоря, чем отличается исступленный поиск «утраченных грез», предпринимаемый несчастной и остро нуждающейся хоть в каком-то сочувствии немолодой женщины, от юношески максималистского стремления заполучить «здесь и сейчас» все радости жизни, даже если они видятся в столь же искусственной возгонке нереализованных желаний и влечений, в бегстве прочь от неприятной и унижающей действительности при посредстве наркотиков?! Оба готовы на этот «улет», прежде «наширявшись» - каждый на свой манер. И в том, и в другом варианте крайней зависимости от предмета собственной трансформации, позволяющего перенестись, пусть на непродолжительное время, совсем в иные пределы, может идти речь о преднамеренном создании параллельного мира, своеобразного аналога виртуальной реальности, где только и следует искать умиротворения после всех разочарований и «житейских обломов».
Или же разные экранные формы, как и повышающиеся по силе воздействия на психику и человеческий организм различные препараты наркотического свойства, способны выступать не только в расслабляюще-компенсаторной функции, но и в качестве поставщиков особо острых ощущений, коих не хватает кому-то в подлинной жизни. В фантастической картине «Странные дни» Кэтрин Бигилоу (одним из авторов сценария и сопродюсером был Джеймс Кэмерон, создатель двух «Терминаторов») показан мир подпольных торговцев виртуальными дисками, которые дают возможность любому желающему быть вуайеристом, получающим удовольствие от лицезрения чужого секса. Также есть шанс отождествить себя с тем, кто совершает порой преступное действие в отношении другого лица, более того - попасть в положение самой жертвы, посмотрев на все происходящее ее глазами. Интерактивность достигает предельного рубежа, за которым находится прямое участие в садомазохистских играх со смертельным исходом.
А мы, как кинозрители, оказываемся в странноватой ситуации «двойных вуайеристов», поскольку наблюдаем со стороны за тем, кто наблюдает чужие порочные и агрессивные склонности. Такая множественная отраженность не каждому придется по душе. Иначе это сопоставимо с тем, как мы являемся посторонними свидетелями спящих людей, которые видят в данный момент какие-то сны, о сути которых мы не подозреваем, и даже физически как-нибудь реагируют на творящееся в их подкорке мозга в процессе сновидений. Еще можно представить себя между сном и бодрствованием, когда преднамеренно не дают погрузиться в состояние забвения, при помощи неких внешних раздражителей заставляя находиться порой в мучительно ощущаемой фазе полудремы, предсонного пребывания как раз в пограничной области между действительностью и физическим (но не психическим) отключением от нее во время сновидений. Ведь известно, что наказание в виде лишения сна, а особенно - искусственное продление этой промежуточной стадии своеобразного «недосыпа», оказывается одной из самых жестоких пыток для человека. Вот и лицезрение виртуальной реальности не изнутри, а извне напоминает подобную насильственную акцию.
По ассоциации вспоминается сцена из знаменитого и во многом поистине пророческого фильма «Заводной апельсин» Стенли Кубрика, где главного героя, молодого преступника Алекса, усиленно стремятся отвратить от дурных наклонностей, не только делая инъекции, но и вынуждая в сопровождении Девятой симфонии Бетховена (между прочим, на основе оды Шиллера «К радости») смотреть жестокие кинокадры, в том числе хронику о зверствах нацистов. С ним поступают словно с законченным алкоголиком или с наркоманом на последней стадии, пытаясь вызвать физическое отторжение от собственной непреодолимой мании. Но как и в случае с этими зависимыми от своей болезни людьми, принудительное лечение Алекса от проявления неуправляемых агрессивных инстинктов не приводит к желаемому результату. Прежде обожаемый им Бетховен еще может спровоцировать почти рвотный эффект, однако лицезрение документально запечатленных ужасов все-таки не повлияло на животную страсть юного негодяя из недалёкого будущего к совершению злонамеренных деяний. Как говорится, природа берет свое!
И тут возникает закономерный вопрос насчет того, способно ли кино, будучи само по себе своеобразным наркотиком, привлечь или, наоборот, уберечь миллионы зрителей от страшной наркотической зависимости. Пропагандируют ли оно широкое употребление «колес» и повальное «подсаживание на иглу», подобно тому, как воленс-ноленс способствуют распространению моды на курение, что уже не раз было подтверждено социологическими исследованиями. А, может, демонстрируя со всей неприглядностью и беспощадностью угар наркоманов, тем более - натуралистические подробности их образа существования (как они колются и впадают в жуткую ломку), действует отрезвляюще и очищающе, особенно на молодых, кто только собирается попробовать в подражание кумирам и просто друзьям-знакомым.
Скорее всего, однозначно на это не удастся ответить. Потому что кинематограф, как и реальная жизнь, многолик и разнообразен, влияет избирательно и далеко не в равной степени на всех, выступает лишь в качестве катализатора тех подспудных инстинктов, что дремлют внутри отдельных людей, в конце концов - предлагает только модели поведения, способы реализации уже имеющихся желаний, но не направляет человека и уж точно не определяет его истинные склонности. Кино - такой же предмет, инструмент, объект применения человеческих сил, который в одних руках может приносить зло, а в других быть весьма полезным.
Допустим, я лично знаю о существовании наркотиков, слышал и видел, в том числе благодаря фильмам, что они могут доставлять «полный кайф» и, напротив, приводить к потере личности, однако никогда по целому ряду причин природного и культурного свойства не испытывал искуса непосредственно пережить эти ощущения. Зато по другому перечню внешних обстоятельств и внутренних предпочтений оказался «кинозависимым» - и вполне готов предположить, что в данном случае кинематограф является для меня своего рода заменителем реальных наркотиков. Что хуже, что лучше - кто рассудит? Хотя вред для здоровья заядлого киномана не так уж смертелен!
|
