Бесконечное

13 марта исполнилось 4 года с момента смерти замечательного польского режиссера Кшиштофа Кесьлёвского. В Музее кино в Москве проходила ретроспектива ряда его работ - и мне впервые удалось там 9 марта увидеть картину 1984 года, называющуюся весьма символично «Без конца» и содержащую поразительные прозрения художника о том, что произойдет с ним самим именно через двенадцатилетний цикл.

Герой фильма Антек, адвокат примерно в возрасте Христа, сыгранный Ежи Радзивиловичем (что тоже является значимым фактом, поскольку до этого актер прославился в дилогии «Человек из мрамора» и «Человек из железа» Анджея Вайды), появляется на экране... уже умершим, рассказывая, что с ним случился сердечный приступ прямо в машине, когда жены Ули не было рядом. И вот теперь она осталась одна с десятилетним сыном Яцеком, вынуждена не только заботиться о себе и ребенке, но и помогать жене участника забастовки, который был подзащитным Антека, чтобы освободить заключенного из тюрьмы после введения в Польше военного положения в декабре 1981 года. Лишь после смерти мужа Уля начинает понимать, насколько он был необходим - и Антек порой присутствует в кадре, даже подает ей знаки. Но и в момент его отсутствия все равно ощущается некое незримое соседство до боли близкого человека, ради которого вдова готова проститься с жизнью, чтобы уйти, обнявшись с ним, вроде бы здесь и сейчас, хотя уже за пределами этого мира.

То есть уже в 1984 году, за 10 лет до фильма «Три цвета: синий», Кесьлёвский проиграл при посредстве своих «кинематографических инструментов» целый ряд схожих тем, прежде всего о том, как тяжело жить после смерти любимого, попытаться во что бы то ни стало продолжить оставленное им дело и обрести покой для своей измученной души. Типичная для польского кино второй половины 70-х - первой половины 80-х годов концепция «морального непокоя» тоже нашла отражение в ленте «Без конца». Чего стоит одна лишь сцена в суде, когда забастовщика приговаривают к условному сроку, он может идти домой, но и бывший заключенный, и защищавший его старый адвокат, учитель Антека, и жена подсудимого с ребенком, и Уля сидят какое-то время в оцепенении, будто совершив подлое предательство, вообще согласившись на это судилище, устроенное властями. Играет же этого так не желавшего примириться рабочего-бунтаря с внешностью застенчивого интеллигента молодой актер Артур Барцишь, который потом в телецикле «Декалог» будет молчаливо присутствовать в каждой серии, словно исполняя роль Совести, Судьбы и Рока в одном лице.

Однако социально-политические страсти, тогда всерьез владевшие умами поляков (а Кшиштоф Кесьлёвский - не исключение!), ныне поневоле отступают на второй план и даже кажутся излишними по сравнению с неизбывной драмой женщины, навеки потерявшей своего мужа. И, как ни странно, фильм уже не кажется безысходным, не производит того мрачного, тягостного впечатления, которое оказал на видевших его в середине 80-х. Режиссер вовсе не избавляет героев от роковой смерти, как это сделал своей властью творца в финале трилогии «Три цвета». Напротив, он дает им соединиться за порогом бытия - и в этом есть совершенно неожиданное просветление, как, допустим, и в параллельно снятой картине «Любовь до смерти» француза Алена Рене, где инобытие с возлюбленным дороже героине, чем земное существование без него. А наше знание о безвременной кончине автора на 55-м году жизни, почти в точке «золотого сечения жизни» (кстати, лента «Без конца» снята после того, как ему исполнилось 42 года - о символике этого возраста подробнее читайте в статье «Земную жизнь пройдя до половины»), наоборот, позволяет нам убедиться, что мертвые на самом деле никуда не исчезают, продолжают жить среди живых и как-то воздействовать на их судьбы.

В этом плане название «Без конца» - отнюдь не тупиковое, не безнадежное, не растерянное. Героиня сознательно и целеустремленно удаляется в бесконечное - не так ли и сам Кесьлёвский поступит 10 лет спустя, говоря о решительном отказе снимать кино из-за своей чрезвычайной усталости. Смерть воспринимается с большим облегчением - и человек растворяется в вечности с чувством исполненного долга. Отныне он пребудет навсегда.