|
Второго такого, как Григорий Сиятвинда, в России нет. Ладно бы темнокожий, а он ведь еще и актер, да актер невероятно успешный. Его путь к славе и достижениям был извилист и тернист. На авансцену театра «Сатирикон» и под прицел кинокамер он пробирался через службу в армии, учебу в индустриальном институте, съемки в рекламе. По его признанию, даже после большого сценического опыта у него непросто складывались отношения с кинематографом. Однако Григорий стоически преодолел все препятствия и сейчас входит в число самых востребованных отечественных артистов. В беседе с нами актер и вспомнил, как непросто начиналась его кинокарьера, а также изложил свой беспощадный взгляд на отечественный шоу-бизнес и закулисные правила ледовых шоу.
В Интернете есть информация, что ваше имя чуть ли не использовалось на уроках по технике речи в театральном училище. Это байка?
Это шутка. Конечно, никто там ничего не использовал, там есть для этого буквосочетания пострашнее. Но я с этой фамилией долго мучился. В детстве, например, я уже понимал, что никто не может с первого раза ее произнести, расслышать, записать. К 16 годам, когда мне надо было получать паспорт, у меня к этой фамилии была уже такая синкразия, что я решил взять фамилию своего дедушки. Я хотел стать Григорием Горбатовым.
Расскажите про ваш первый опыт работы в кино.
Это был фильм «Не валяй дурака». Первый опыт, и опыт ужасный. Я имею в виду не результат, а собственные ощущения. Сцена и камера - это же совсем разные вещи. Наше театральное образование строится таким образом, что ты получаешь диплом «артист драматического театра и кино», но при этом никто тебя не учит, как играть в кино, потому что неофициально считается, что это то же самое. В итоге навыки киноактерства ты уже постигаешь сам. Кто быстрее, кто медленнее, кто сразу, кто не сразу. Я не сразу, по крайней мере… И эта первая картина была шоком для меня, потому что мне же никто не объяснял, что между театром и кино большая разница. В самой первой сцене мы разговариваем с Евдокимовым, камера стоит в 20 метрах от нас, а под ногами лежит микрофон. И нормальный артист понимает, что если два человека разговаривают, то они делают это негромко, а я засандалил ровно на 20 метров звука, потому что зритель для меня, по театральной привычке, был тогда на таком расстоянии. Съемочная группа вся скорежилась, посмотрела на меня как-то очень странно, как на не очень нормального человека. После этого я понял, что это по-другому надо делать. И в каждом фильме у меня происходило что-то подобное. А на «Убойной силе», которая снималась практически у меня на родине, в Южной Африке, все трудности, связанные с кино, я испытал по полной программе. Но в результате меня отпустило, и после этого я стал уже более спокойно сниматься и даже начал получать какое-то удовольствие от процесса.
Кстати, со съемками «Убойной силы» очень много интересных моментов связано. Расскажите историю про вождение автомобиля «Бьюик».
Там было два уникальных вождения. Первое вождение закончилось для коллекционной модели «Бьюик» снижением цены примерно вдвое. А второе… Это должен был делать каскадер, а сажают в машину меня, который за рулем на тот момент был первый год.
Мне сказали: «Максимально быстро едешь через этот мостик, перед мостиком лужица, вот в эту лужицу надо колесом, чтобы брызги пошли в камеру, камера тоже вот здесь, прямо около мостика, и потом через мостик уносишься». Классно! Только никто этого не объяснил людям, которые стояли после моста… А я же не могу на максимальной скорости пронестись и сразу остановиться, а там стоит вся съемочная группа. И вот мне уже надо было тормозить, а я понимаю, что некуда. Съемочная группа в линеечку вдоль перил моста расположилась, очень близко. Костя Хабенский, который был в машине, поседел, потому что в этой группе была его жена. Я и сам поседел немножко. Но, слава богу, все обошлось. Для меня все это было связано с таким нервом еще и потому, что я немножко комплексовал. Ведь и у Пореченкова, и у Федорцова, и у Хабенского уже было столько ролей за плечами, они уже купались в этом. В «Убойной силе» они уже практически руководили процессом, сами придумывали сцены. А для меня было загадкой, например, то, что я должен играть драматически, но при этом я еще должен следить, где находится камера. Когда она перемещается, я должен вылезти из-под партнера, чтобы открыться.
А когда вас стали узнавать на улице?
Мое самое первое публичное появление было в рекламе супермаркета. На Таганке открывался супермаркет «Таганка-2». Почему-то так был задуман сюжет, что я должен был играть богатого китайца. Это была задумка режиссера. Каково же было удивление съемочной группы, когда я приехал на съемочную площадку и выглядел абсолютно как китаец! Просто накануне кто-то привез в общагу ящик пива. Мы его всю ночь пили, а мне надо было учить лист написанного русскими буквами китайского текста, который я частично до сих пор помню: «Мосеке супе атыке «Таганка-2». Это по-китайски что-то про «Таганку-2». И когда я утром проснулся с таким лицом, я понял, что вся концепция летит к черту, надо было просто позвать китайца. Но я снялся в этом ролике, и после этого на улице меня несколько раз узнавали. Это был первый случай.
Фильм «Жмурки» сыграл в вашей популярности большую роль?
Какую-то свою роль сыграл, я не знаю, как ее оценить, большая она, не большая… Я могу сказать, что мне было интересно, и главное, что, когда я увидел результат, мне понравилось. Мне понравилось, во-первых, что этот фильм прозвучал. Для меня это было неожиданно. Я не думал, что так получится. Кстати, ко мне подходят часто люди не русских, так скажем, национальностей и поздравляют. Говорят: «Молодэц, ты дольшэ всэх дэржался», типа «мы forever, мы банда». Дескать, русские в фильме сдались, а мы до конца боролись.
Ваше участие в шоу «Ледниковый период» среди публики пользовалось успехом. Как вы сами думаете, вас засуживали?
Да конечно засуживали. У них даже на соревнованиях профессиональных что-то невообразимое творится с судейством, а тут-то сам бог велел. Это же вообще шоу.
Главная задача этого шоу - сделать, чтобы было интересно. Засуживать - это тоже часть шоу, потому что зритель на это реагирует так: «Видел, что там творится?», в Интернете поклонники шоу переписываются: «Что они ставят?! Почему такие оценки?!» Продюсерам шоу это-то и нужно, к сожалению.
Может, это все расписано по тайному сценарию?
Я думаю, что на каком-то серьезном уровне существует, конечно, сценарий такого рода, и продюсеры этот сюжет продвигают сами, искусственно немножко. Это все делается специально, я уверен. Я дурак только в том смысле, что я на какой-то момент сначала включился в это дело. Я поверил, что надо сейчас тренироваться. Первая программа - все поставили по 5.9. Думаю, надо подработать над техникой, подсечки подучить. На следующей программе оценки чуть меньше. Думаю, пока все нормально… И вдруг наступает программа, когда я делал все, я собрался, мне Лена сказала: «Молодец, мы сделали». Жулин сказал: «Вот! Вот!» И тут в оценках, вопреки моей внутренней логике, началось такое! Вот после этого я подумал: «Господи, а чего я завелся-то действительно?» Это шоу.
Можно сказать после этого, что наш шоу-бизнес не очень честный?
На этом, собственно, он и стоит… Я наш шоу-бизнес не понимаю в принципе, потому что для меня в этом деле есть несколько личностей, которые по-честному этим занимаются, а то, что делают все остальные, - это какой-то развод. Большой-большой развод.
Над чем работаете сейчас? Где мы вас сможем увидеть в ближайшее время?
Скоро должна выйти картина под названием «Трасса М-8». Чуть попозже должен выйти кинопроект «Сказки – 21». Это проект для детей, там 4 новеллы. Снимают это все молодые режиссеры, но проект практически бюджетный. Полностью, конечно, это невозможно, но тем не менее. В одной из новелл я играю странного парня, скажем так.
|
