|
После первых фильмов, созданных в рамках манифеста «Догма», вышедших в наш кинопрокат ещё три года назад, могло создаться явное впечатление, что творцы зациклены на некой ущербной действительности, где героями оказываются педофилы, невротики, идиоты, олигофрены, пьяницы, прочие духовные и физические отщепенцы. Лихорадочное поведение камеры, как будто тоже сошедшей с ума, призвано было подчеркнуть динамику происходящего, намекнуть на существование мощной энергетики в том, что показывалось на экране. Хотя уже тогда было трудно отделаться от навязчивого ощущения, что «догматики» (в том числе самый талантливый из них Ларс фон Трир, неизбежно выламывающийся за пределы избранной эстетики и принятых «обетов целомудрия») по-прежнему страдают от художественной клаустрофобии, даже выйдя из замкнутых эстетских изысканий навстречу живой реальности, буквально - переместив действие в загородные дома или в деревню, поближе к матери-природе. Вопреки завету авторского невмешательства в естественный ход развития событий, режиссёры только то и делали, что постоянно подминали под себя и словно насиловали в извращённой форме вдруг открывшуюся им действительность, которую они почему-то воспринимали как агорафобы, то есть боящиеся открытого пространства, у кого голова сразу идёт кругом от одного вида жизни вне зазеркалья. Вот и своего рода «операторская дистония» свидетельствовала о том же предобморочном состоянии, после чего должен был последовать неизбежный коллапс.
Это как раз и произошло в «Догме №4» - ленте «Король жив» Кристиана Левринга, одного из подписантов манифеста, ранее вышедшей у нас на видео, а теперь показанной в Москве в рамках акции «АиФ - Другое кино 2. Новая Догма». Умчавшись в неведомые дали какой-то африканской пустыни, якобы распростившись с ограниченной тематикой поднадоевших историй бытового промискуитета и чуть ли не поголовного идиотизма (неважно - природного или добровольно избранного), ринувшись в объятия абсолютно новой естественности, перенесясь из так называемой цивилизации в варварский, первобытный мир людей, фактически борющихся за выживание, очередной «догматик» всего лишь продемонстрировал, что от себя не убежишь. Помнится, эту безысходную истину постигал Дэвид Локк в картине «Профессия: репортёр» Микеланджело Антониони, одной из самых точных и безжалостных среди тех, что обращались к проблеме человеческого отчаяния на фоне безжизненных пространств. А «Король жив», особенно из-за разыгрывания героями шекспировского «Короля Лира» и присутствия в кадре известных актёров, изображающих безвестных странников пустыни, приобретает вообще искусственный, надуманный характер. И чего, спрашивается, трагедию вымучивают? Может, было бы лучше, если бы они ломали комедию?
Вот тут и постигаешь, что ранней «Догме» катастрофически (даже лучшему фильму «Идиоты» не хватает иронии, юмора, шутовства в высоком смысле этого слова. Неслучайно Шут из «Короля Лира» как-то потерялся в самодеятельной интерпретации персонажей ленты «Король жив», которые, кстати, ведут себя в африканской пустыне так, словно никуда не уезжали из порочного и грязного мира метрополий. Поскольку у третьей («Последняя песнь Мифунэ») и четвёртой («Король жив») «догматической» картин один и тот же сценарист Андерс Томас Енсен, вполне можно представить, что участники увеселительной поездки на автобусе просто отправились неподалёку за город и заблудились, потом вволю продемонстрировав свойства «террариума единомышленников», присущих любому коллективу закомплексованных горожан.
Печальный опыт Кристиана Левринга знаменателен ещё и тем, что он фактически открыл путь для международной экспансии «Догмы», которая резво устремилась на просторы мирового кино, захватывая посторонних приверженцев и надеясь подобным экстенсивным образом ликвидировать свою территориальную и художественную замкнутость. Но, между прочим, американской картине «Кафе «Донс Плам», подготовленной к выпуску в прокат датской фирмой «Зентропа», сертификат всё-таки не был присвоен, хотя это произведение вполне укладывается в рамки данного кинотечения, направленного против голливудского мейнстрима и рассчитанного на тематическое и формальное обновление кинематографа, придание ему свежего и незашоренного взгляда на окружающую реальность.
Объяснение может быть простым - независимый молодёжный проект из США реализован в 1995 году, когда «догматики» ещё только сочиняли свой манифест, обнародовав его лишь в 1998 году, когда в Канне были представлены первые работы «Догмы». Официальное признание «Кафе «Донс Плам» в качестве «догматического» творения означало бы косвенное утверждение того факта, что Ларс фон Трир со товарищи отнюдь не являлись первопроходцами, озаботившимися претворением в жизнь лозунга «назад к естественности». И в разных странах в разное время появлялись и будут появляться фильмы, идущие как бы наперекор и вразрез с общепринятыми представлениями о том, как следует снимать кино. А включение или невключение какой-либо ленты в «Догму» вовсе не следует считать наличием или отсутствием у авторов своеобразных художественных индульгенций, подтверждающих их новаторство и невписываемость в мейнстрим. В конечном счёте, любое направление, будучи поддержанным многими сторонниками, постепенно генерализируется, а подчас и коммерциализируется, что уже можно было наблюдать на примере неореализма и французской «новой волны».
В этом плане крайне интересно в «Догме» явление «второй волны», причём именно в Дании, где она и произросла. Лоне Шерфиг с симпатичной романтической комедией «Итальянский для начинающих» («Догма 12») о провинциальных датчанах, желающих завязать добрые и нежные отношения, посещая курсы по изучению итальянского языка, и Аке Сандгрен с социально-фантастической сатирой «Настоящий человек» (этой «Догме 18» у нас зачем-то дали неточное название «Человек-невидимка») о материализовавшемся призраке из стены обогащают течение не только жанрово и тематически. И дело даже не в большей зрелищности данных проектов, лишённых экстремистских вывертов родоначальников «Догмы». Наконец-то появляется спасительный юмор, окрашивающий рассказываемую историю в тёплые тона (как в «Итальянском для начинающих») или придавая ей язвительность, более того - хлёсткую пародийность.
Ведь желающий стать настоящим человеком, вдруг оказавшийся видимым субъект из потустороннего мира воспринимается как едко насмешливый парафраз образов «естественных людей» из «Идиотов» и «Последней песни Мифунэ», а те, с кем он сталкивается в этой действительности, явно соотносятся с невротиками и извращенцами из всех ранних «догматических» картин. К тому же Шерфиг и Сандгрен не отказывают себе в удовольствии поиронизировать и над недогматическим опусом «отца-основателя», а именно - над «Танцующей в темноте» Ларса фон Трира. И вообще они относятся к современному датскому обществу без излишней истерики и ниспровергательского надрыва, со здоровой шуткой и здравой мыслью о том, что система в целом и каждый человек в отдельности излечиваются от всех болезней и маний только благодаря доверительному и искреннему общению между людьми. Ещё одна работа с сертификатом «Догмы» под №19, демонстрировавшаяся в Москве на прошедшем минифестивале, может показаться уводящей куда-то в сторону. «Увеселительная поездка» Мартина Ренгеля поначалу выглядит как швейцарский вариант «Кафе «Донс Плам», поскольку в ней речь тоже идёт о слоняющейся без дела группе подростков, которые лишь готовы бездумно проводить время за пивом, травкой и глупыми разговорами. Предварительный титр о том, что фильм основан на реальной истории, долго не воспринимается всерьёз, точно так же, как и рекламное определение его жанра в качестве триллера. Это кажется несовместимым - триллер и «Догма»! Вот и в картине «Король жив» не было обещанного ужаса, а только ужасно натужная и невыносимо многозначительная драма.
Но «Увеселительная поездка» (словно назло своей американской тёзке, получившей в нашем прокате название «Ничего себе поездочка») в итоге выводит к беспощадному и пугающему выводу, что возможность совершения убийства в молодёжной среде не поддаётся никакому разумному объяснению. Один из парней всего лишь брякнул лениво, что надо задушить надоедливую девчонку, а то от неё ни за что не избавишься, другие же (включая того, кто был не прочь потусоваться с ней вдвоём) сразу сделали это, будто не осознавая, что творят. Не надо никакого видео и пульта управления телевизором, как в скандально знаменитых лентах «Видео Бенни» и «Странные игры» австрийца Михаэля Ханеке, чтобы попробовать на что-то списать бездумную агрессию слишком заигравшихся подростков, не отделяющих фантазии от реальности. Всё куда проще и случайнее во времена распавшихся связей, когда мало кто задумывается над вопросом «быть или не быть».
Так что вряд ли был прав сценарист Андерс Томас Енсен, когда на пресс-конференции в Москве уверял, что «Гамлет», в отличие от «Короля Лира», никак не вписывался в структуру фильма «Король жив». Может, сам он этого не очень-то желал. Зато в «Настоящем человеке» и «Увеселительной поездке» другие «догматики» по-своему продемонстрировали, как что-то прогнило в датском и швейцарском обществе, если материализовавшегося призрака упорно принимают за беженца-педофила, а юную девушку (чем не Офелия?!) легче убить, нежели попытаться её любить.
|
