Нежный вкус родимой речи
«Нас мало, нас, может быть, четверо», - с молодой заносчивостью написал один из четырех.
Их звали Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский. Имя четвертого, но, конечно, первого - Белла Ахмадулина.
Шли «оттепельные» 60-е. Они все только что вышли на сцену. В прямом смысле слова. Залы, где они читали свои стихи - Политехнический, стадион в Лужниках, - переполнены. Люди висят где только можно, как виноградные гроздья. Публика, молодая и немолодая, рвется слушать новых, талантливых, дерзких. Это трудно себе представить сегодня, но поэзия царила в обществе. И царила - Белла.
Потом этих поэтов будут укорять, называя их творчество эстрадным. Что-то в чужих укорах будет от советской привычки к скромности, что-то от зависти.
«Когда моих товарищей корят, я понимаю слов закономерность, но нежность и закаменелость мешают слушать мне, как их корят», - признавалась Белла в стихотворении, посвященном Вознесенскому.
Дар товарищества был частью поэтического дара.
«Дружество в особом смысле слова указано, завещано нам Пушкиным», - говорила она мне.
Из него произрастет то, что знают многие: участие в запрещенном альманахе «Метрополь», после чего ей, как и другим, не давали выступать, не печатали. А также то, что знает мало кто: неизменная поддержка преследуемых советской властью Владимира Войновича и Георгия Владимова, письма в защиту Андрея Сахарова и Льва Копелева.
«Я никогда не гордилась своими поступками, - говорила мне Белла. - Просто не могла иначе».
Надменна, румяна, толста - автопортрет юной Беллы.
Невозможно поверить. Уже много лет как худа, бледна, стеснительна, с повадкой человека, стремящегося физически занять сколь можно меньше места.
Тоненькое, почти неземное существо, обладающее твердой поэтической волей и твердым характером.
А Пушкин - естественная и неизменная точка отсчета:
«И Пушкин ласково глядит, и ночь прошла, и гаснут свечи, и нежный вкус родимой речи так чисто губы холодит».
Но речь поэта не только нежна. «Звук немоты, железный и корявый, терзает горло ссадиной кровавой, заговорю - и обагрю платок». Это тоже она, Белла.
Все последние годы рядом с нею художник Борис Мессерер, муж, друг и верный спутник.
«Путник» называется книга, вышедшая ко дню рождения, с ее портретом его кисти на обложке.
В книге строки, посвященные Мессереру: «Еще жива, еще любима, все это мне сейчас дано, а кажется, что это было и кончилось давным-давно...»
Не кончилось, к счастью.
kp.ru
|
